Буйный бродяга 2013 №1

С тех пор как наш Остров был спасен от жуткой войны, у нас есть определенный долг. Не перед землянами, разумеется — они про такое понятие как долг давно забыли, что в экономическом, что в моральном его значении. Перед собственными детьми. Теми, кому наше сегодняшнее осадное положение вовсе не покажется счастливым настоящим. Теми, кто достоин жить в большом свободном мире. Теми, кто будет чувствовать себя как дома везде, даже на противоположном конце галактики.

Наш мир сегодня на самом деле очень мал. Пожар у соседа или репрессии на соседнем континенте — разница лишь в расстояниях. А малая толика солидарности здесь, на острове, способна сдвинуть горы в другом полушарии. Это вы знаете. Поэтому и решение — за вами.

— Нас такому, товарищ председатель, учить не надо, — несколько даже обиженно произнесла устроившаяся на полу перед секретарским столом Нино. — Это мы как раз понимаем.

— А вы думали, я смогу дать вам некое высокое откровение, сакральную истину? — Далия улыбнулась. — Если этого не принесли даже посланцы Земли, то ждать откровений от заурядной бюрократки было бы совсем смешно. Однако есть вопросы, к ответу на которые я вполне приспособлена, — Далия понимала, что самое время круто менять тему разговора. — Женщина, третий ряд, в синем платке. Да, вы. Я же вижу, вы порываетесь что-то спросить, нет? Слушаю внимательно.

4. Интернационалисты

Два трупа местных милиционеров лежали практически посреди главного храмового зала. Они, похоже, решили, что с эггройцами все уже покончено, и это оказалось фатальной ошибкой. Серые Драконы никогда не отступают, не оставив пары сюрпризов неизбежно расслабляющимся после боя победителям, и никогда не сдаются в плен. Впрочем, это, скорее, их никто в плен не берет — декрет революционного саройского правительства, выпущенный полгода назад после серии взрывов в правительственных учреждениях столицы, лишал права на жизнь членов семи фашистских и правоконсервативных партий, а так же всех без различия званий военнослужащих эггройских «звериных» дивизий, участвующих в интервенции в Саройю. Пленных интернационалистов, впрочем, контрреволюционеры казнили куда более жестокими способами, чем тривиальный расстрел.

Трое бойцов из отделения Нино вместе с командиром засели в притворе храма, за массивной аркой, и совещались о том, как выкурить эггройцев из святилища.

— Не нравится мне здешняя архитектура, — Варго, в мирной жизни оператор плазморезки, а сейчас — пулеметчик, прислушивался к движению в противоположном конце здания. — Ну зачем нужны стены толщиной в три локтя? Когда война закончится — сносить надо все эти курильни в обязательном порядке...

— Зачем же сносить? — Джамал, стараясь не высовываться из-за массивной арки, изучал внутреннее убранство храма. — Приспособить под музей, киноклуб, или амбар, на худой конец...

— Кому нужен амбар с такими стенами? — Варго раздраженно отмахнулся. — Снести, чтобы и памяти не осталось!

— Ладно, делать-то чего будем, командир? — Тио, самая юная из бойцов, смотрела вопросительно на Нино. Вопросительно и доверчиво. Доверчиво и... ладно, отложим на потом такие размышления.

Вход в святилище был высотой всего в две трети человеческого роста, чтобы никто из входящих в обитель Единого не делал этого с прямой спиной и поднятой головой. Стена, отделяющая святилище от главного молельного зала, была такой же толщины, как и вызвавшие недовольство Варго внешние стены храма, так что вход в него представлял собой своеобразную нишу, в которой, забаррикадировавшись, эггройцы установили пулемет. Если бы удалось пробраться под прикрытие статуй святых в правом крыле храма — можно было бы легко попасть в мертвую зону пулемета, откуда достать их эггройцы уже никак не могли. Но для этого надо было пробежать шагов двадцать от входа, а он был как раз под прицелом пулеметчика. Нино представила, как тот внимательно и напряженно вглядывается в противоположный конец зала, как готовится продать свою жизнь подороже — и решение пришло.

— Джамал, у тебя ведь оставалось еще одно «солнышко», верно?

Землянин кивнул.

— Опять световые гранаты? — Варго не видел еще «солнышек» в действии, поэтому не понимал, что к световым гранатам они имеют такое же отношение, как тяжелые авиабомбы — к гранатам обычным.

— Сейчас увидишь, — сказала Нино. — Всем закрыть глазки ручками, будем играть в жмурки. Давай!

Джамал нажал кнопку на небольшом, размером с теннисный мяч, шаре, бросил его в зал, закрыл глаза, и стал отсчитывать секунды ритмом древнего земного поэта: «Светить — и никаких гвоздей! Вот лозунг мой — и Солнца». Вспышка ударила по глазам даже сквозь плотно закрытые веки. А уж тому, кто вовремя не зажмурился, вполне могло показаться, что он очутился в эпицентре ядерного взрыва. Свет заполнял любую полость, бешено вырываясь из здания, слепя тех, кто неосторожно обратил свой взгляд к храму, вызывая шок и недоумение контрастом между бешеным потоком фотонов и полной беззвучностью этого явления.