Букет белых роз (СИ)

Мир, который отражался в зеркале, теперь распался на десятки частиц; он больше не был одним слитным изображением, а лишь его элементами.

Отображаемое лицо мужчины перекосилось во всех местах, словно изуродовалось шрамами.

Мужчина никогда не любил принимать поражения и не получал их, но теперь его черные крылья сложились. Никогда ничем не поврежденные, он приняли удар слишком неожиданно и заставили спуститься с большой высоты на землю.

Челюсти Велдона были сведены, а глаза снова прикрыты.

Он не умел быть слабым, но только сейчас понял, что это такое.

Ничего уже нельзя сделать, никак не изменить.

Из-под пальцев по поверхности разбитого стекла побежали две тонкие ленты крови.

***

Я не понимала, что несло меня вглубь темного болота.

Со мной был только страх — он успел вытеснить другие чувства.

Я все еще сопротивлялась, делала шаги назад, но, как невидимой рукой, меня порывисто толкало вперед и наносило удары в несогласное ни на что сердце.

Дыхание прерывалось бегом, когда я бежала вникуда, царапаясь о колючие кусты и боясь оглянуться назад.

Всю дорогу к этому месту я совестилась, но уже слишком поздно.

Грань к переходу становилась меньше.

Наконец выбравшись к утесу, я рухнула на колени. Из меня немедленно вытекали силы и прочие надежды.

Окоченев на леденящем холоде и привыкнув к темноте, я сжимала в руках бумагу. Лишь только бешено пульсировало в пальцах, когда губы с дрожью шептали каждое слово, выдавленное со слезами, обрывкам. Повторенное снова.

Слитно. Через всю отталкивающую силу.

Не хотела, но перевернула свою жизнь стороной к тени.

Тени, накрывшей мое сознание и вошедшей отголосками из преисподние, как потерей себя и пустотой.

Пальцы разжались сами собой, отдав танцам ветра помятый листок, закружившийся передо мной и внезапно пойманный когтистой рукой.

Чернильные пряди мягко касались улыбающихся губ.

— Вы призвали меня.

Полупрозрачная пыль хлестнула по моему лицу, после чего я ощутила резкое жжение в глазах и опустила голову.

— Кто бы ты ни был, человек, но, думаю, ты знаешь, чем нужно расплатиться.

Глаза, полные слез, опустились.

— Я знаю… я готова.

Целостность своей души не смогла, не сохранила — она давно покрылась шрамами, но все еще жива.

— Что ты хочешь, смертная?

Мозг прекратил посылать импульсы нейронам, отвечающим за дыхание.

Я теряла воздух.

Голос едва мог говорить, с большим трудом выталкивая слова — мощные тиски сжимали ослабшие легкие:

— Я все скажу, обязательно скажу.

Слух затронул его ухмыление в голосе:

— Как тебе угодно.

Эти слова растворились пеплом в воздухе, но вместо них пришла мука, от которой спина сгибалась, а выходящий наружу крик подавлялся новыми слезами.

Меня жгло. Не только огнем — переменами.

Полные страха и удивления глаза разглядели на правом запястье отпечатавшийся узор.

Слезы окропляли прожигающее, как клеймо, доказательство того, что я изменила свою судьбу.

Чужой силуэт стоял поодаль, почти сливался с темнотой небес.

— Как мне тебя звать?

Тогда передо мной, поддавшись власти ветра, поднялся ствол вороньих перьев, сквозь которые в меня острым взглядом впивались его глаза. Радужки червленого цвета казались затягивающим омутом, в которых загоралось малиновое пламя.

Этот смеющийся взгляд не смог утопить мою боль — он усилил ее, и тогда смотреть на него оказалось трудно.

Я испугалась этой встречи, невольно отходя назад, но почувствовала слишком запоздало, что стала заваливаться на спину у края.

Душа хотела разбиться вместе со мной.

Демон ухватил меня за кисть руки и дёрнул на себя, прижимая к груди. Я спрятала лицо в его черной ледяной оболочке, но постепенно эта кожа рассыпалась, становилась алебастровой, ненастоящей и холодной.

Вдыхая последний глоток свободы, я сдалась… Ничего не победило во мне.

Грань между светом и тьмой тончала. Две стороны встретились, остроконечным копьем разрывая стены и предубеждения.

Тугие веревки договора переплетали эти миры, стирая пределы. Меняя роли и страницы книги, которую сама пишу.

В ней останется этот след.

Я не слышала, как в груди демона стучало ритмом сердце.

Потому что он им не обладал.

Моя рука прикоснулась к его холодной руке, чувствуя, что с этой секунды буду ненавидеть себя.

Ноги не касались земли — его черные крылья, ударяясь друг о друга, разрезая потоки воздуха, подняли нас к облакам. Я возвела глаза. Мир завертелся, подобно карусели, наполнился ураганом перьев, сгустками тьмы и воздухом, которым уже было сложно дышать.

Бесчувственные губы прижались к моему уху, прежде чем я закрыла глаза, чтобы понять: это ли мой выход?

Это ли спасение?

Но думать об этом уже поздно — я всеми силами держусь за тьму.

Я знаю ее имя.

Себастьян. Себастьян Михаэлис.

***

— Джулий, милый, ты так красив сегодня!

Протянув поднос гостю, взявшему бокал игристого шампанского, я услышала и, повернув голову, увидела, как игрок Солнце, узнав меня в своей новой роли, рукой и голосом подзывает к себе.

Сохраняя непроницаемое выражение официанта, я подошла к нему, прижав поднос подмышкой.

Сегодня все было по-новому.