Букет прекрасных дам

– Железная, – тихо ответила Ольга, – флюгер. Только отчего-то не на крыше приделан, а на калитке.

Это была последняя фраза, которую Веня услышал от спутницы. Потом началась истерика, и произошла авария.

Как Веня ни старался, ничего интересного он больше вспомнить не смог, и я ушел.

В пять часов я должен был заехать к Люси, чтобы вести девушку в «консерваторию». До встречи еще имелось время, но я не успевал домой, поэтому тихо поехал по улицам, выискивая место, где можно перекусить. Не большой я любитель сети общественного питания, но есть хотелось безумно. Глаз упал на большую вывеску «Макдоналдс». Ну уж ни за что, возмутился мозг, только не в заведение пронырливого американца, забивающего желудки наивных людей отвратительными булками с излишне жирными котлетами, но нога сама нажала на тормоз.

Есть в переполненном зале я не стал, взял пакет в машину и принялся поглощать «картофель по-русски» в гордом одиночестве. Вы не поверите, но печеные клубни с белым соусом на вкус оказались совсем даже ничего. Не так плохо было и куриное филе – обжаренные в сухарях кусочки. К ним тоже полагался соус, на этот раз острый. Быстро съев обед, я увидел, что служащая забыла положить салфетки, и, абсолютно не задумываясь, облизал пальцы. В ту же секунду мне стало смешно, видала бы сейчас Николетта своего благовоспитанного сыночка. Ест руками, без вилки и ножа, да еще слизывает жир. Ей-богу, старательно изображая из себя детектива, я приобрел и соответствующие замашки. Самое интересное, что меня это теперь не коробит. Раньше я, даже наедине с собой, был «застегнут на все пуговицы», но теперь, образно выражаясь, снял пиджак и влез в халат, этакий удобный, мягкий, уютный, застиранный.

Значит, птица на калитке. Очень шаткая примета, прошло восемнадцать лет. Флюгер мог сломаться, деревяшка сгнить, а дача сгореть. Но другого-то следа у меня нет.

После сытной еды сигарета показалась особенно вкусной. Я выпустил дым и стряхнул с сиденья крошки. На мой вопрос:

– Вы знали, что у Оли родились близнецы? – Веня ответил:

– Конечно.

– Кому-нибудь рассказывали, что девочек было двое?

– Нет.

– Почему?

– Элеонора Андреевна просила.

– Да?

– Ага, – подтвердил Веня, – пришла ко мне утром, перед похоронами, рано-рано, около семи.

Заспанный парень открыл дверь.

– Извини, бога ради, за вторжение, – нервно сказала соседка.

– Ерунда, – пробормотал Веня, – что-то случилось?

– Хватит, – отрезала Нора, – в моей жизни уже все несчастья произошли. Просьба у меня к тебе.

– Да, конечно, – забормотал Веня.

Парень чувствовал себя безумно виноватым. В конце концов, именно он сидел за рулем машины и мог считаться виновником происшествия.

– Ты ведь знаешь, что одна девочка умерла?

Глаголев кивнул.

– Так вот, очень прошу, никому не говори про двойню.

– Но Олька сама могла кое-кому растрепать!

Элеонора покачала головой:

– Нет, во-первых, она только недавно узнала, что младенец не один. Как-то они там неудачно лежали, доктор плохо сердцебиение плода слышал, а на ультразвук я ее не отправляла, нужды не видела. А во-вторых, Ольга ни с кем последние месяцы не общалась. Так что о двойне знаем только ты и я.

– Еще врач, – напомнил Веня.

– Ну, Красномосковск хоть и близко, да далеко, – вздохнула Нора. – Пожалуйста, не трепись.

– Хорошо, – пожал плечами парень, – если хотите, ни звука не пророню, только что же тут стыдного? Думаете, смеяться будут? Да такое в голову никому не придет, жалеть начнут, сочувствовать.

– Да плевать мне на сплетни и на жалость, – взвилась Нора, – о другом волнуюсь. Вырастет вторая девочка и начнет мучиться: не я ли виновата в смерти сестры… Не нужны ей всякие комплексы, угрызения совести. Та, умершая, и не жила вовсе, вроде как ее и не было. Мне врач по телефону сообщила, какая-то патология развития. Значит, и переживать не следует. Сделай милость, не болтай. Мы Олю с дочкой в одном гробу хороним, младенца прикрыли, не видно его.

Естественно, Веня пообещал держать язык за зубами и слово свое сдержал.

– Никому не сболтнул? – спросил я.

– Нет, – покачал головой мужчина, – зачем? Сам понимал, трудно ребенку с таким грузом жить. А потом и вовсе забыл, что Рита из пары была…

Я скомкал пакет и поехал к Люси. Нет, не все забыли, что девочек было двое. Кое-кто великолепно помнил об этом факте и разработал дьявольский план. Неужели Ольга никому не обмолвилась, как зовут ее любовника? Не растрепала подружкам? Ведь ей в момент смерти исполнилось всего двадцать два года, а в этом очаровательном возрасте девочки болтливы и непосредственны. Может, конечно, кто-то и был в курсе, только теперь, спустя восемнадцать лет, никого не найти. Хотя…

От неожиданной мысли я нажал на тормоз. Ольга очень хорошо пела и училась в музыкальном училище. Она собиралась стать певицей. Ну неужели в группе у нее не было подружек?

Воодушевленный, я подкатил к дому Люси, сбегал наверх, вручил Розе букет из красный цветов, пробормотал известную шутку: «Роза вянет от мороза, вы же, Роза, никогда» – и получил в обмен на веник «невесту». Сегодня Люси была в песцовом полушубке.