Букет прекрасных дам

– А Оля Родионова? – спросил я.

– Олечка давно погибла, – вздохнула Инна, – мы на последнем курсе были, когда она в автомобильную аварию попала. Это была первая смерть среди наших. Все так горевали!

– Говорят, она ждала ребенка?

– Это-то самое ужасное, – отозвалась Селезнева. – Девочка осталась жива, а Олька скончалась.

– Почему?

– Никаких подробностей я не знаю. Мы хоть и учились вместе, но не дружили. Нет, поймите правильно, в коридорах общались, в столовую ходили, на вечера отдыха, но в гостях друг у друга не бывали. Родионова с Женей Сергеевой дружила, с Малышевой и с Ларой Федотовой. Вечно они шушукались, что-то придумывали, занятия прогуливали. А меня не любили.

– Почему?

– Старостой меня назначили за хорошую учебу и дисциплинированное поведение. Приходилось в журнале отмечать отсутствующих. Ларка пару раз подкатывалась и просила так сладенько: «Инночка, не пиши ничего про нас». А как же не писать? Мне потом нагоняй. Вот они и перестали со мной дружить.

– Вы недавно собирались все вместе?

– Да, на юбилей училища.

– Все были?

– Нет, нет. Сергеева и Феоктистова отсутствовали.

– А Малышева с Федотовой?

– Притопали. Одна в рванье, другая в бриллиантах.

– Телефонами, случайно, не обменивались?

– А как же.

– Дайте мне их координаты.

– Что случилось-то? – наконец догадалась поинтересоваться Инна.

– Служебная необходимость, – загадочно ответил я. – Впрочем, если не хотите помочь, уточню по своим каналам.

– Какой же тут секрет, – вздохнула Инна, – книжка у меня в автомобиле лежит.

Мы вернулись к грузовику, и я получил необходимые сведения.

– Ларке можно прямо сейчас звонить, – напутствовала меня Инна, – она ничегочешьки не делает, дома телик глядит, а Неля, наверное, пьяная валяется.

Я вернулся к своей машине и позвонил Федотовой.

– Алло? – пропел девичий голос.

– Можно Ларису?

– Мама, тебя! – заорала девушка.

Через секунду снова послышалось: «Алло», – произнесенное точь-в-точь таким же юным голосом.

– Вы Лариса?

– Да.

– Простите за беспокойство, имя Оли Родионовой вам знакомо? Вы еще учились…

– Я великолепно помню Олю, – перебила меня женщина, – только она давно умерла. А в чем дело?

– Мать Родионовой хочет найти отца Риты.

– Ничего не понимаю! – воскликнула Лариса.

Я принялся довольно путано объяснять суть вопроса.

– Ладно, – смилостивилась собеседница, – чего по телефону разговаривать, лучше приезжайте ко мне, пишите адрес.

Примерно через час я входил в подъезд высокого дома из красного кирпича. Элитная постройка, как теперь выражаются. Вот только место для здания, на мой взгляд, выбрано неудачно. Шикарные окна, большие, с зеркальными стеклами, смотрели прямо на шоссе, а в двух шагах от дома шумел огромный рынок. Но подъезд впечатлял, даже пугал. Когда-то подобный эффект использовали зодчие в Испании, во времена инквизиции. Огромные мрачные соборы должны были подавлять человека, пришедшего на службу, лишний раз напоминать о его ничтожности перед богом.

Наверное, архитектор, проектировавший подъезд дома, вовсе не желал достигнуть подобного эффекта, но я почувствовал себя неуютно в почти сорокаметровом пространстве, застеленном коврами, завешанном картинами и заставленном горшками то ли с настоящими, то ли с искусственными цветами.

– Вы к кому? – поинтересовался охранник.

– К Федотовым, в сто двадцатую.

– Присядьте на минуту, – вежливо указал секьюрити на кресло.

Увидав, что я покорно выполнил указание, охранник позвонил в квартиру, выясняя, сказал ли гость правду. Поняв, что Федотова ждет меня, парень без тени улыбки произнес:

– Пятнадцатый этаж.

Не сказав ему «спасибо», я вознесся вверх и увидел, что дверь нужной квартиры открыта, а на пороге стоит стройная девушка. Ожидая, что она сейчас крикнет: «Мам, к тебе пришли», – я шагнул в ее сторону и услышал вопрос.

– Это вы хотели узнать об Оле Родионовой?

– Вы Лариса Федотова? – глупо удивился я.

– Да, – спокойно пояснила девушка, – входите, раздевайтесь и объясните что к чему. Честно говоря, я ничего не поняла из ваших слов, сказанных по телефону.

Я начал стаскивать куртку, затем ботинки. В голове быстро крутились цифры. Дочери моей хозяйки в этом году должно было исполниться сорок. Значит, стоящей передо мной даме примерно столько же, ну на год меньше, предположим. Но как она выглядит!

Правда, когда Лариса проводила меня в гостиную, стало понятно, что ей уже исполнилось тридцать. Легкие морщинки, «гусиные лапки», бежали от уголков глаз к вискам. Но шея была свежая, грудь упругая, а талию я сумел бы обхватить двумя пальцами. Ей можно лишь с натяжкой дать тридцать лет, но сорок – никогда.

– Слушаю, – улыбнулась Лариса и села на стильное кресло.

Я отметил, что она не развалилась на удобном сиденье, а аккуратно скрестила ноги.

– Мать Ольги Родионовой, Элеонора, обеспеченная дама, – начал я подробный рассказ.