Букет прекрасных дам

Честно говоря, так плохо, как сейчас, мне еще никогда в жизни не было. В ушах звенело, во рту пересохло, в глазах быстро-быстро мелькали вспышки.

– Что с вами? – обеспокоенно подалась в мою сторону Лариса. – Иван Павлович!

Я хотел сказать, что нет никакого повода для беспокойства, открыл рот, увидел, как бешено вертящиеся стены опрокидываются на меня, попытался увернуться, и наступила темнота.

Глава 26

– Иван Павлович, – донеслось издалека.

– Да, – хотел сказать я, но изо рта вырвалось мычание.

– Иван Павлович, – настаивал голос.

– Вава, очнись, – вплелось сопрано Николетты, – открой глаза.

– Иван Павлович, слышите? – гудел незнакомый дядька. – Ну же…

Я разлепил веки и увидел прямо над собой чудовищный голубой потолок, украшенный золотой лепниной.

– Где я?

– Очнулся, – взвизгнула Николетта, – безобразник, напугал всех!

– Что случилось? – бормотал я, оглядываясь вокруг.

Интересно, каким образом я очутился на кровати в этой совершенно незнакомой комнате, обставленной белой мебелью с золотым орнаментом, да еще абсолютно раздетый. Неизвестный мне мужчина спокойно ответил:

– Вам стало плохо, сильно подскочило давление, раньше были такие казусы? Вы гипертоник?

– Хотите сказать, что я упал в обморок, как институтка?

– Ну, сознание теряют не только истерические особы, – усмехнулся мужчина.

– Вава, – запричитала Николетта, – ужасно, ужасно. Ты мог умереть. Я бы выплакала все глаза, стоя на коленях у памятника, в дождь и снег. Нет, ничто бы не удержало меня от визита к тебе на кладбище.

Я попытался скрыть усмешку. Николетта уже нарисовала в уме образ безутешной матери, оплакивающей сына.

Однажды мои родители заспорили, где провести август. Меня оставляли с нянькой на даче, а сами хотели поехать отдохнуть. Отец, у которого болела печень, хотел отправиться в Ессентуки, маменька, отличавшаяся богатырским здоровьем, намеревалась валяться у моря в писательском доме отдыха в Коктебеле. Но папа впервые в жизни не захотел ей уступить. Поругались они ужасно. И в конце концов отец заявил:

– Хорошо, или едем на воды, или сидим в Подмосковье.

Обозленная Николетта в сердцах выпалила гениальную фразу:

– Ладно, пусть будет по-твоему. Но имей в виду, когда кто-нибудь из нас умрет, я каждое лето стану ездить на море.

Отец просто лишился дара речи, услыхав это заявление.

Вспомнив ту, давнишнюю сцену, я усмехнулся и заметил:

– В черном платье и вуали ты будешь очаровательна.

Потом я увидел Ларису и приподнялся.

– Простите, я нахожусь у вас в доме?

– Конечно, – ответила та.

– Ничего не понимаю.

– Оставьте нас, милые дамы, – сказал врач, – посмотрю больного, и решим, как поступить.

Он быстро вытолкал за дверь Ларису, причитающую Николетту и представился:

– Ну, давайте знакомиться. Хлопов Леонид, домашний доктор Федотовых.

– Как я сюда попал?

– Просто выпили чашечку кофе и упали в обморок. Лариса, естественно, перепугалась, вызвала меня. Сколько вам лет, Иван Павлович?

– Сорок.

– Не хочу вас пугать, – сказал Леонид, – но это самый опасный возраст для мужчин. Многие ушли из жизни, едва успев справить сорокалетие. Высоцкий, например.

– Он был пьяница и наркоман.

– Согласен, но не это главное.

– А что? – поинтересовался я. – Киньте брюки, пожалуйста.

Леонид дал мне одежду.

– Главное то, что он являлся творческим человеком, увлекающимся, с обнаженными нервами, такие сгорают раньше. Вы ведь тоже поэт?

– Кто сказал?

– Николетта.

– Она-то как здесь оказалась?

– У вас в пиджаке зазвонил мобильный, Лариса ответила, и так познакомились с вашей матерью.

– Ясно, – буркнул я, влезая в свитер.

– Вы можете идти?

– Совершенно спокойно.

– И куда сейчас?

– Ну, по делам.

– Голубчик, – обеспокоенно произнес Леонид и положил мне на плечо руку, – не глупите. Отправляйтесь домой и в кровать, по крайней мере до завтра. Подобные «звонки» от организма нельзя оставлять без внимания.

– Хорошо, наверное, вы правы.

– Вот и умница. Лариса! – крикнул Леонид.

– Да? – отозвалась дама.

– Не советую Ивану Павловичу садится за руль.

– Велю Пете отвезти его.

– Но моя машина… – слабо вякнул я, понимая, что в действие приведены такие силы, сопротивляться которым невозможно.

– Петя доставит вас на вашем кабриолете, – хмыкнула Лариса.

– Лучше ко мне, – зачирикала Николетта. – Ах, дорогой, представь, как тебе будет хорошо в твоей любимой комнате, около меня, я буду за тобой ухаживать.

Я представил, как она без конца врывается в спальню под разными предлогами, пристает с разговорами, а потом устраивает истерику, и быстро сказал:

– Это было бы чудесно, Николетта, но Элеонора может меня уволить. Одно из основных выдвинутых ею условий – это постоянная ночевка на работе.

– Ужасно, – всхлипнула маменька, – я буду беспокоиться за тебя. Впрочем, пришлю Тасю с куриным бульоном. И не спорь! Только суп из цыпленка, волшебное средство.

Если я что и не перевариваю, так это супы.

– Спасибо, Николетта, съем с удовольствием.

– Ларочка, – забормотала маменька, – значит, завтра вы у меня, жду с нетерпением.