Букет прекрасных дам

Я обрадовался. Надо же, как здорово, Селезнева живет на прежнем месте, хотя ничего странного в этом нет. Многие люди, получив квартиру, никогда не меняют местожительство. Мои родители, например, приобрели кооператив в 1963 году, и Николетта до сих пор преспокойненько обитает там.

– Простите, а телефончик не подскажете?

– Куда?

– На работу к Инне Константиновне.

– Что вы, молодой человек, разве на рынке есть телефон!

– Простите, – не понял я, – на каком рынке?

– На «Динамо», – ответила собеседница, – Инночка обувью торгует, место номер две тысячи сто сорок два. Если вам срочно, туда езжайте, она до шести вечера стоит.

Я сунул телефон в карман и поехал искать разворот. Чудны дела твои, господи, дама, закончившая музыкальное училище, предлагает людям сапоги и ботинки.

Николетта никогда не покупает вещи на толкучках. Даже в те годы, когда мы неожиданно стали бедными, прямо-таки нищими, она шла в хорошие магазины. Брала деньги в долг, а потом говорила мне:

– Купила себе платье, верни Коке двести долларов.

Помнится, в первый раз я удивился:

– Где же мне их взять?

Маменька наморщила носик и отрезала:

– Твой отец никогда не задавал подобных вопросов. Женщину совершенно не волнует, где мужчина достает средства.

Представить Николетту прохаживающейся между рядами лотков и примеривающей на грязной картонке туфли просто немыслимо. Но большинство москвичей придерживаются иной точки зрения, поэтому на «Динамо» клубилась толпа.

Я шел в людском потоке, разыскивая нужную торговую точку. Она оказалась большим грузовиком, стоявшим последним в ряду высоких машин. Покупателей тут было мало, и возле стеллажей с ботинками не нашлось никого: ни тех, кто желал купить обувку, ни того, кто ее продавал. Я повертел в руках жуткое изделие неизвестных сапожников и крикнул:

– Хозяйка!

Из грузовика высунулась полная тетка в куртке.

– Подобрали? Берите, останетесь довольны, качество отменное, мех натуральный. Италия делает.

Я с сомнением посмотрел на потеки клея, выступающие между подметкой и верхом кособокого ботинка.

– Уступлю немного, – быстро сказала торговка, – скину, так и быть. Ну, какой вам размерчик нужен?

– Вы Инна Константиновна Селезнева? – спросил я.

– Точно, – улыбнулась тетка. – Откуда вы знаете? Знакомились когда? Не припомню что-то.

– Прочитайте, пожалуйста, – попросил я, протягивая листочек.

Селезнева взяла бумажку, пробежала глазами по строчкам и удивилась.

– Так это же наша группа, из музыкального училища. Где вы это взяли?

– Помните этих людей?

– Конечно, очень хорошо.

– Можете рассказать о них?

– Из милиции, да? – спросила Инна, ловко выбираясь из грузовика. – Ищете кого?

Не дожидаясь ответа, она выхватила из моих рук ботинок и поставила на стеллаж.

– Не берите это говно, месяц только проносите, жуткая дрянь. Если вам и правда зимние ботинки нужны, ступайте в двенадцатый контейнер, там Ленвест продают. Не смущайтесь, что в России шьют, отлично делают, кожа натуральная…

– Где тут поговорить можно? – спросил я, невольно вздрагивая от холода.

Инна заметила это движение.

– В моем грузовике околеем, пошли в кафе.

И, не дожидаясь моего ответа, закричала:

– Ленка!

Из соседнего автомобиля высунулась девчонка.

– Чего?

– Не буду запирать, присмотри за товаром.

– А ты куда?

– Пойду горяченького проглочу.

– Ступай себе, – разрешила Лена, – все равно народ не идет.

Инна провела меня в небольшое кафе и спросила:

– Сосиски будете?

– Нет, спасибо, – быстро сказал я, – просто кофе. Да вы садитесь, сейчас принесу. Что вам взять?

– А все равно, лишь бы горячее, – отмахнулась Инна, – надо же, какой холод стоит!

Я подождал, пока она проглотит две сардельки, густо обмазанные горчицей, и поинтересовался:

– Как же вы на рынок попали? Вроде музыкант.

Селезнева грустно улыбнулась:

– Ну, предположим, Аллы Пугачевой из меня не вышло. Закончила училище и пела в ансамбле «Свежий ветер», слышали про такой?

– Нет, – ответил я и быстро добавил: – Я плохо знаю эстраду.

– Не старайтесь, – ухмыльнулась Инна, – его и специалисты не знали. Мотались по провинции, лабухали в коровниках. Потом вся дрянь с перестройкой завертелась, затем возраст начал подпирать. В тридцать пять уже трудно спать в автобусах и по восемь часов глотку драть. Пошла в музыкальную школу, преподавала пару лет за гроши. До-ре-ми-фа-соль, кошка слопала фасоль. Обнищала совсем, обносилась, а тут подружка предложила на рынок пойти, вот и стою. Да здесь полно людей с образованием, даже кандидаты наук есть, а возле ворот мужик шарфами торгует, так тот вообще профессор.

– У ваших согруппников как дела шли?

Инна опять развернула листок.

– Лара Федотова замуж вышла, дочку родила, на сцене не работала. Да ей незачем, у нее муж крупный бизнесмен, деньги рекой текут. Неля Малышева спилась совсем. Мы в прошлом году собирались вместе, училище юбилей праздновало, ну и пригласили всех. Неля явилась в лохмотьях, прямо бомжиха, лучше бы совсем не приходила. Анастас Рогозин процветает, газета у него очень популярная, тираж большой. Феоктистова Майя и Сергеева Женя давно за границей, уехали в Израиль. Где они сейчас, не знаю. Катя Ярцева в школе преподает…