Бухара в Средние века. На стыке персидских традиций и исламской культуры

От Абу Саида, знаменитого суфия, или дервиша, в Нишапуре раннего тюркского периода, нам известно, что между суфиями Хорасана и Трансоксианы существовала тесная связь и что под их влиянием находились даже предводители сельджуков. Этим можно объяснить определенные общественные симпатии к Сельджукам, как противникам Газневидов. Самое большое место собраний суфиев, последователей Абу Саида, ханака (суфийская обитель; изначально скромные приюты дервишей, превратившиеся затем в целые комплексы. – Пер.), находилось в Нишапуре, но имелось и множество других. Рост духовных орденов в исламском мире XI и XII столетий хорошо известен. Знаменитому теологу аль-Газзали, умершему в 1111 г., удалось примирить движение суфиев с ортодоксальным исламом, но тем не менее в последующие столетия они все больше и больше отдалялись друг от друга. Если следовать за религиозным развитием в Хорасане, включая возрождение исмаилитов, то это уведет нас далеко от Бухары. Однако важно отметить, что основанный в Египте исмаилитский халифат Фатимидов активно направлял проповедников на восток исламского мира. Эта миссионерская деятельность имела особо важное значение в Иране начала XI столетия и, несомненно, достигла Бухары и Трансоксианы.

Мы уже отмечали тенденции времени, и Бухара принимала свое участие в общей истории исламского мира. Однако во времена Сельджуков Бухара находилась на периферии деяний великих султанов. Центр внимания сместился на запад и более никогда не вернулся назад, поскольку в основной истории исламского мира Средняя Азия упоминается лишь как место происхождения индийской династии Моголов. К тому же крайне мало известно о земле Трансоксианы, называемой теперь Туркестаном. Османы в Средиземноморье и Сефевиды в Персии стали двумя полюсами исламского мира, и Трансоксиана была попросту забыта. Но, с точки зрения стороннего наблюдателя – в нашем случае с далекого от Средней Азии Запада, – все относительно. А для местных жителей Самарканда и Бухары города продолжали процветать; последний какое-то время особенно блистал в качестве столицы Тимура Тамерлана и его преемников. Кое-кому из местных жителей могло показаться, будто золотой век давно миновал, но, как это обычно бывает, большинство современников было не способно оценить ход истории и вряд ли могло судить о своем нынешнем или будущем упадке. С какой-то точки зрения они правы, но ведь история очень многогранна и, следовательно, весьма непредсказуема. Мы снова отошли от темы Бухары, и в следующей главе нам необходимо вернуться к внутренним событиям в городе после падения Саманидов.

Глава 8 Иранское наследие

Да, были люди в наше время,

Не то, что нынешнее племя:

Богатыри – не вы!

М. Ю. Лермонтов. Бородино

К сожалению, информация о культурной жизни в Бухаре и Трансоксиане после падения Саманидов крайне скудна. От литературы периода Караханидов на арабском и персидском нам тоже мало проку, хотя следование прежним традициям представляется совершенно очевидным. Даже из поэтических произведений мало что сохранилось; единственной уцелевшей полноценной работой из поэзии караханидских владений является диван – антология самаркандского поэта Сузани, хотя у нас имеются названия и фрагменты произведений многих других поэтов. Видимо, высокое уважение к поэтам при Саманидах и Газневидах не нашло своего продолжения при Караханидах, что вполне соответствовало известной набожности ханов и возвышению в тот период религиозных лидеров. А последние никогда особо не жаловали поэзию.

В то же время сохранилось много прозаических работ, антологий и прочих собраний сочинений караханидского периода. Например, ближе к концу этой эпохи Мухаммед Ауфи, автор значительной коллекции биографий поэтов, «Лубаб аль-Албаб», и собрания прозы, «Джавами аль-Хикаят», вырос в Бухаре примерно в 1176–1200 гг. Книга по риторике, «Тарджуман аль-Балага», некоего Мухаммеда ибн Умара Радуяани, возможно, была написана при дворе Караханидов около 1106 г., а «История Бухары» Наршахи переведена на персидский в 1128 г. Можно ли назвать этот век переводов и собраний сочинений аналогичным эллинистическому периоду, последовавшему вслед за классической эпохой Греции?

Здесь не место для детального обсуждения литературных достижений, однако можно высказать две умозрительные гипотезы, относящиеся к персидскому языку и литературе. Во-первых, движение поэтов и писателей раннего саманидского периода, которое, как мы видели, было направлено в сторону Хорасана и на восток, где столица, Бухара, словно магнит притягивала талантливых людей, в караханидский период, похоже, сменило свой вектор на противоположный. Во-вторых, персидский язык, на котором писали в двух вариантах: на дари, или чисто персидском, и фарси, смеси арабского с персидским – если для определения стиля использовать общие характеристики, – стал более единообразным в преобладающем стиле фарси, тогда как дари утрачивал свои позиции.