Буквари и антиквары

Поэтому больные легко включались в общую дискуссию и бывали внимательно и доброжелательно выслушаны. Что, согласитесь, необычно, учитывая, что отделение было психиатрическим. Буйных, правда, содержали на другом этаже и сюда переводили, только когда их состояние стабилизировалось. Иногда во время обхода из палат доносился общий смех, и тогда даже угрюмый уборщик-индеец слегка улыбался.

Наконец обход дошел до палаты, в которой располагался в одиночестве новый больной, доставленный утром в полицейской машине.

Это был старик лет семидесяти пяти. Он не помнил своего имени и вообще не знал о себе ничего. Его обнаружили ночью в парке. Он лежал на скамейке, и чемодан стоял у его ног. Полицейский попробовал расспросить его, но осмысленного ответа не добился и поступил в соответствии с инструкцией.

Теперь больной сидел в кресле. Одет он был очень элегантно, а на ботинки его профессор посмотрел даже с некоторой завистью. Вошедшие вежливо представились. Пациент промолчал.

– А как вас зовут, сэр? – спросил ординатор.

Больной флегматично ответил:

– Не помню.

Водительская лицензия, обнаруженная в портмоне, была выдана на имя доктора Джона Смита. На предложение переодеться в больничное для осмотра Джон Смит ответил неохотным согласием. Физически он находился в хорошей форме. Вероятно, регулярно посещал спортзал или бассейн. Никаких неврологических отклонений обнаружить не удалось.

Бойкий студент предположил амнезию, вызванную деменцией. Профессор Стенли засмеялся.

– Вы никогда не видели даже самых ухоженных дементных больных, – сказал он. – Мистер Смит стрижется в элитной парикмахерской и тщательно ухаживает за своей бородой и ногтями.

– Нет, это не наркотики, мы проверяли реакцию зрачков. Не думаю, что опухоль мозга, хотя, конечно, сделаем соответствующее сканирование.

– Может быть, посттравматическая реактивная амнезия? – подал голос стажер.

– Из протокола следует, что больной прилетел самолетом из Чикаго, забрал свой багаж в аэропорту и что багаж этот тщательно подобран и упакован. Может ли человек после тяжелой психической травмы аккуратно собрать вещи, купить билет, сесть в самолет и улететь в другой город? Сомневаюсь.

Обсуждение стало необыкновенно интересным. Врачи предлагали разные причины амнезии, а профессор легко разрушал каждую версию несколькими словами.

Больной стал прислушиваться к разговору. Иногда улыбался удачным шуткам. Потом сказал:

– Ну что же, профессор Стенли, – ваше обсуждение было всеобъемлющим. Мне приятно на нем присутствовать. Я полагаю, что речь идет о синдроме «диссоциативная фуга»[7]. Вам знакомы симптомы, не так ли?

В комнате наступила тишина. Стенли перестал улыбаться. Лицо его сделалось напряженным.

– Вы профессор Джон Смит, автор монографии по редким психическим заболеваниям? – спросил он.

– Не могу утверждать, сэр, – любезно ответил больной. – Но если у меня действительно эта самая фуга, то профессиональные знания должны были полностью сохраниться. Да, вероятно, я психиатр. И кажется, не из последних. Учитывая мой предполагаемый диагноз, там, в Чикаго, со мной случилось что-то скверное. Боюсь, я скоро вспомню, что именно. А пока я позволю себе расположиться в этой палате. Если понадобится, готов помочь консультациями, коллега. И будьте так добры, не сообщайте мне то, что узнаете через пять минут от ваших чикагских приятелей. Думаю, за свою долгую жизнь я заслужил пару неделек комфортабельной амнезии.

Уикенд на вилле

Гарри Стенли был моим другом с самых детских лет. Еще наши родители дружили, а мы учились в одном классе и вместе играли за сборную школы по бейсболу. Разумеется, мы пошли в разные колледжи. Его тянуло к медицине, а я отдался английской литературе. Но и теперь, через сорок лет после школы, когда он стал выдающимся психиатром, а я читаю лекции по английской литературе в Гарварде, мы по-прежнему встречаемся с радостью и способны проболтать всю ночь до утра, как подростки.

За все эти годы мне никогда не приходилось просить Гарри о профессиональной помощи, и я даже вообразить не мог, что такое случится. Однако положение стало критическим, и однажды вечером я связался с ним по скайпу и рассказал суть проблемы. Речь шла о моей сестре Мэгги. В детстве мы играли вместе с ней, хотя она и была младше нас на два года. Но дружелюбие Гарри было не того сорта, чтобы в семилетнем возрасте пренебречь пятилетней сестрой друга. Он приносил Мэгги девчоночьи книжки своей старшей сестры, толкал качели, на которых она сидела, выше, чем это решался сделать я, а однажды, к ужасу моей мамы, подарил ей дымчатого пушистого котенка с голубыми глазами. Так что и Мэгги, вспоминая Гарри, всегда улыбается.