Булавки и приворотное зелье

— Мне нужно, чтобы ты помогла нам с Эди кое в чём, — шепнула я ей. Мы проследили, как папа, оступаясь, взобрался по лестнице; пока мы ждали Эди, я дала Лоис печенье и немного молока.

— Я не хочу опять идти туда, — проныла она, едва прожевав и снова набивая рот. — Я в другой раз пойду, Рози.

— Лоис, послушай, — стала упрашивать я, понизив голос. — Мы должны вернуться. Нам надо выяснить, когда и как искать Филлис. Я думаю, от этого зависит папино здоровье. К тому же помнишь, он выпил зелье, которое мы сделали для Маркуса? Я думаю, оно на него действует, а ведь мы этого не хотим. Мы вернёмся самое большее через пятнадцать минут. — И я опять скрестила пальцы за спиной.

Я услышала «тук-тук» по входной двери — наверное, это Эди! Отвлёкшись на стук, Лоис нехотя согласилась сделать, что я просила. Я думаю, ей отчасти льстило, что с ней обращаются как с «большой девочкой», достаточно взрослой, чтобы проводить время вместе со мной и моим другом — мы ведь старше её на четыре года.

Мы потихоньку впустили Эди, я торопливо извлекла из глубин шкафа свою школьную блузку и свитер с единорогом для Лоис. Мы встали в ряд лицом к зеркалу и повторили всё те же слова:

— Арадия. Арадия. Арадия.

На этот раз свистящий звук был каким-то очень тихим. В сущности, я даже засомневалась, происходит ли вообще что-нибудь, как вдруг мы оказались перед стойкой Арадии. Но где же сама Арадия? Стойка была высокой, слишком высокой, чтобы через неё можно было перегнуться и посмотреть, не присела ли хозяйка на корточки. Мы тихо стояли, слегка тревожась, пока Лоис не разрядила обстановку — точнее, свою газовую пушку, скажем так.

— Лоис! — возмутилась я. — Тебе обязательно это делать, серьёзно? Я только надеюсь, что раз это было настолько громко, то хоть запах будет несильный.

— Это не я, — сказала она.

Я снова посмотрела на стойку: там, взгромоздившись на край, сидела моя самая любимая птица в мире (нет) — Палома.

Палома каркнула несколько раз, будто оценила шутку, затем принялась сновать вокруг наших рук и ног и наконец примостилась на плече у Лоис. Она деликатно потеребила ухо Лоис, и та стала корчиться от смеха. Она разрешила Лоис тихонько погладить себя по голове, всё это время покаркивая ей в ухо. Позволив Лоис несколько минут предаваться этому баловству, я сказала Эди:

— Ладно, пошли. Нам нужно попробовать найти Фрэнсис или Гекату — или ещё кого-нибудь, кто может сказать, что нам делать дальше. Хватит, Лоис, пусть Палома занимается своими делами.

— Здесь никого нет, Розмари, — с уверенностью заявила Лоис.

— А откуда ты знаешь?

— Палома говорит, что у Арадии какой-то чудной отпрыск.

— Я думаю, ты хочешь сказать «очередной отпуск», — поправил Эди.

Лоис закатила глаза.

— То есть она отдыхает, — прибавила я.

— Ну да, — продолжала Лоис. — А все остальные заняты.

— Что? — Мне начало становиться слегка не по себе. — Откуда ты знаешь? — нетерпеливо сказала я.

— Мне Палома рассказывает, тупица! — Лоис показала глазами на птицу, которая продолжала каркать ей на ухо.

— Так, давай-ка по порядку. Ты утверждаешь, что Палома с тобой разговаривает?

— Да.

Я подняла брови от удивления, но поняла, что, даже если я не верю этому, мне лучше не спорить.

— Скажи Паломе, что нам правда очень-очень нужно поговорить с кем-нибудь, чтобы понять, что делать дальше.

Лоис напыжилась, чувствуя, насколько значима её новая роль звериного доктора Дулиттла, разговаривающего со зверушками.

— Ей это известно. Она сказала, что здесь никого, кроме Джонатана, а он занят, варит, — она остановилась на полуслове и показала нам кулак, — варенье.

— Что это было? — осведомилась я, сбитая с толку этим жестом.

— Фига, что ж ещё.

— И к чему это? — спросила я.

— Розмари, да что ты, в самом деле! — Лоис возвела глаза к небу. — Он варит фиговое варенье. — Слово «фиговое» она произнесла шёпотом.

— Почему бы тебе просто не сказать «фиговое» или «инжирное»?

— Шшшшш! Потому что здесь это слово не говорят, — продолжала она в том же духе, глядя на меня так, будто я была самым глупым человеком на планете. — Его заменяют вот таким жестом. Они никогда не произносят это слово, ясно?

Я таращилась на неё, не веря своим ушам.

Как хорошо, что у нас был Эди. Он заговорил — очень спокойно, но серьёзно:

— Лоис, прошу: скажи Паломе, что нам нужно очень срочно поговорить с Джонатаном. Она должна отправиться к нему и найти его прямо СЕЙЧАС.

В конце он явно повысил голос — ради того, чтобы показать им, насколько это важно. Наконец Палома улетела, оставив нас троих наедине с тревожным ощущением — ведь мы осознавали, что здесь что-то не так. Арадия в отпуске? Одно это звучало непривычно. Тот факт, что тут, похоже, никого не было, тоже внушал беспокойство.

Где же все?