Булгаков и дьявол. Опасные тайны «Мастера и Маргариты»

две последние строчки относятся к Ленину, а первые две? Можно сослаться на романтические образы, созданные русскими поэтами, уставшими от почти десяти лет войны и утрат и тоскующими по вечной нежности и бескорыстной сердечной привязанности, а можно вспомнить, что черная маска — атрибут костюма благородного разбойника-заступника. Вспомним теперь, что начало революционной деятельности Нестора Махно было отмечено экспроприациями у местных богачей денег «на голодающих», причем члены группы, в которую входил Махно, использовали черные маски и черные одежды. Махно в 1921 году бежал от красных в Румынию и, некоторым образом, перешел в разряд несуществующих личностей, по крайней мере, на российских просторах. Разве Есенин, говоря об условности героя, не мог иметь в виду Махно именно как символ, пусть утраченный, но еще близкий и понятный крестьянской душе поэта. Тогда, значит, именно Махно, выходец из бедных крестьян, захваченный выстраданными, но утопическими идеями, противопоставляется пролетарскому вождю, который

С лысиною, как поднос,
Глядел скромней из самых скромных,
но «сумел потрясть… шар земной».

У Махно, просидевшего 10 лет в Бутырской тюрьме, было прозвище «Скромный». Есенин, интересуясь фигурой Нестора Ивановича (Номах из «Страны негодяев» списан с Махно), не мог не знать этого. Включая в текст упомянутую строку о Ленине, поэт словно бы признавал и подчеркивал первенство Владимира Ильича над «благородным разбойником» батькой Махно.

Теперь понятно, какой крепкой нитью связаны были две, казалось бы, независимые линии поэмы. Тема народного вождя в своеобразном сопоставлении двух недюжинных личностей является общей для них.

Издавая стихотворение «Ленин» с примечанием — отрывок из поэмы «Гуляй-поле», Есенин навлекал на себя ненависть главного идеолога антимахновщины — Троцкого. Спаянные общностью тем и выросшие из единого замысла, поэмы «Гуляй-поле» и «Страна негодяев» и были принесшим беду произведением Мастера. И не из-за этих ли поэм критики не столько разбирали достоинства есенинских стихов, мастерство автора, сколько «распинали» самого автора как личность? Ведь Есенин мог бы сказать то же самое, что сказал Мастер Ивану Бездомному: «Что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и уверенный тон».

А судьба «Гуляй-поля»? Так же, как и роман булгаковского Мастера, поэма осталась неизвестной читателю. Уничтожил ли ее сам поэт или кто-то другой? А может быть, правило «Рукописи не горят!» распространяется и на нее? Возможно, этот вопрос прояснит не только рассекречивание всех материалов, связанных с судьбой поэта, но и детальное изучение последнего года жизни Галины Бениславской, которая, подобно Маргарите, была неистовой поклонницей, помощницей и бережной хранительницей сочинений почитаемого ею Мастера-Есенина. Сестра Есенина Екатерина вспоминала: «Над поэмой «Гуляй-поле» Сергей работал много и упорно. Кроме письменных вариантов были и устные. Эти устные варианты он читал Галине Бениславской. Она высказывала замечания». Трудно смириться с мыслью, что Бениславская, уходя добровольно из жизни, не позаботилась о наследии любимого ею человека и поэта.

Сама тайна страшной смерти Сергея Есенина не дает людям покоя, но это — тема не данной работы. Остается только добавить, что, согласно нашей расшифровке романа Булгакова, Мастер-Есенин был убит…

Кому-то может показаться, что образ Есенина не вписывается в событийную канву романа, и тема зашифрованного прототипа «механически» встроена в художественную «плоть» романа. В следующих главах мы покажем, что это не так. Кроме того, на протяжении всего романа Булгаков постоянно поминает русских поэтов-мучеников.

Пред мысленным взором того, кто добрался до заключительных строк булгаковского романа, в последний раз мелькнет фата-моргана Древней Иудеи и кровавый подбой жестокого прокуратора Понтия Пилата, светлая улыбка Иешуа, встревоженный взгляд Мастера и успокоенное лицо Ивана Николаевича Понырева — как изображения трех мучеников на одной иконе.

Но икона эта двухсторонняя. На другой стороне — еще три лика: Грибоедова, Лермонтова, Есенина — трех святых мучеников русской истории и литературы. Великий Грибоедов — первое литературное имя, упоминаемое Булгаковым в его романе. Это тот русский писатель, к творчеству которого вполне можно отнести сакраментальное «Рукописи не горят!» Комедия Грибоедова при жизни автора была запрещена к печатанию по причине ее политической опасности для властей предержащих. Поэма «Горе от ума» расходилась по России в списках, сделанных друзьями автора. В 1824 году он опубликовал «Отрывок из Гете» — вольный перевод «Фауста».

Грибоедов был также крупным политическим деятелем, немало полезного совершившим ради крепости Отчизны и погибшим мученической смертью в результате заговора против него.