Булгаков и дьявол. Опасные тайны «Мастера и Маргариты»

В эпилоге романа читатель снова встречается с Алоизием Могарычем. Тот опомнился только через сутки после визита к Воланду, в поезде под Вяткой и, конечно же, без штанов. Михаил Афанасьевич беспощаден к своему герою до конца. Но Могарыч не нравится не только автору романа. Алоизий, как новоиспеченный финдиректор Варьете (назначенный вместо Римского), несказанно докучает Варенухе, занявшему место Степы Лиходеева. Иван Савельевич иногда признается шепотом в интимной компании, что «такой сволочи, как этот Алоизий, он будто бы никогда не встречал в жизни и что будто бы от этого Алоизия ждет всего, чего угодно». Булгаков указывает на то, что Могарыч — руководитель театра, то есть подтверждает нашу версию о прототипе Могарыча.

Но этим «переводом» Могарыча в директора Булгаков устраивает сюрприз, от которого можно обалдеть. Мы должны заключить, что Варьете — это театр Всеволода Мейерхольда. Вообще-то мы высказывали такое предположение чуть раньше, но чтобы убедиться вот так, почти математически, и думать не думали. Выступление группы велосипедистов перед номером Воланда — пародия на мейерхольдовские театральные опыты, когда на сцену выставлялись вращающиеся барабаны, призванные символизировать динамику развивающегося действия.

Сейчас мало кто представляет себе во всем его объеме культ В.Э. Мейерхольда в советском драматическом искусстве 30-х годов. В 1935 году в центре Москвы началось строительство нового монументального здания «Государственного театра имени Мейерхольда». Здание это всем известно, ибо оно было в сильно «укороченном» виде достроено в 1940 году в качестве Концертного зала им. Чайковского. По первоначальному проекту оно должно было быть в два с лишним раза выше и увенчиваться громадной фигурой самого Мейерхольда, стоящего в несколько странной позе — с расставленными ногами и руками. С проектом здания «Театра имени Мейерхольда» можно познакомиться в изданной в 1936 году книге «Генеральный план реконструкции города Москвы. 1. Постановления и материалы» (с. 98), и, по признанию В.В. Кожинова, «он оставляет тяжелое впечатление» (Правда о сталинских репрессиях. М.: Алгоритм, 2005). Таким образом, Булгаков не просто высмеивал своего откровенного недруга, он разоблачал неестественное возвеличивание человека искусства, к которому, как сегодня очевидно, в полной мере относится определение — много шума из ничего.

Мейерхольд руководил театром до декабря 1937 года. Это верхняя временная граница для происходящих событий. Нижней временной границей является дата смерти Горького — прототипа Берлиоза (18 июня 1936 г.). Отсюда заключаем, что время действия в романе — май 1937 года.

В тексте присутствуют независимые доказательства правильности этой даты. Перед балом Воланд и Бегемот разыгрывают шахматную партию. Самое любопытное в ней то, что фигурки живые. Воланд, играя черными, развивает атаку. Белая «армия» Бегемота в полном смятении, ее положение критическое. Но Бегемот полон оптимизма, подталкивает короля в спину, строит ему рожи и подмигивает. «Белый король наконец догадался, чего от него хотят, вдруг стащил с себя мантию, бросил ее на клетку и убежал с доски. Офицер брошенное королевское одеяние накинул на себя и занял место короля». О чем эта живая миниатюра? О гражданской войне в Испании и приходе к власти генерала Франко. В октябре 1936 года он был объявлен генералиссимусом и главой государства, а в апреле 1937 года возглавил единую фашистскую партию. Все сходится как нельзя лучше. Дьявол многолик и вездесущ…

Булгаков придумал оригинальный способ датировки событий. В тексте «новых глав» зашифрованы две даты — 1926 и 1937-й годы. Подчеркнем, что это единственно возможное решение булгаковской «головоломки» со временем действия, если хотите, это математическая данность. Конечно, можно утверждать, что писатель сознательно все перепутал, чтобы ничего нельзя было понять. Однако теперь, когда мы подходим к финалу нашей расшифровки романа, такого рода утверждения уже будут выглядеть несерьезно. Необходимо признать, что своими временными привязками автор пытается донести до читателей какую-то важную информацию. Исследователю романа было бы в тысячу раз легче остановиться на какой-либо определенной датировке и «танцевать» от этой «точечной» даты. Но это противоречит булгаковской концепции. Идея двух времен в романе введена им намеренно!

Своими временными шифрами Булгаков указывает, что действие романа относится к целому периоду советской истории — с 1926 по 1937-й годы. Это необычный момент книги, еще один ее сюрприз. Собственно, литературоведам уже давно следовало бы догадаться об этом, ибо в романе сведены воедино приметы из разных эпох. С одной стороны, свежа память о нэпманах и функционирует Торгсин (начало 30-х годов), с другой, дядя Берлиоза едет на вокзал на троллейбусе, а этот вид транспорта появился на улицах Москвы только после 1934 года.