Булочка с изюминкой

Она вплыла в бальный зал под руку с красавцем-мужем, удивительно свежо и молодо выглядевшим. У Эдварда даже глаза лучились как-то по-особому. Ничего странного, ведь рядом с ним шла настоящая красавица, Звезда, спустившаяся с небес и воссиявшая, в первую очередь, для него, для своего короля. Элианор была восхитительна и неповторима с прекрасной женственной стрижкой, подчёркивающий безупречный овал лица, делающей, казалось, глаза ещё больше и выразительнее, открывающей гордый благородный лоб… Струящееся платье, лишённое намёков на кринолин и корсет, обволакивало точёную фигуру подобно хитону, и в то же время множество складок и драпировок не позволяли сказать дурное даже самому строгому блюстителю нравственности. Богиня!

О, да. Не зря мальчик Хендрик с целой командой магов-модельеров, визажистов, ювелиров и обувщиков с ночи до самого полудня шаманил в королевских покоях! Если верить пересудам прислуги, Элианор отпустила их, лишь убедившись в безупречности нового облика. Да ещё для того, чтобы хоть немного самой поспать и вернуть лицу сияние и безупречный цвет.

Надо сказать, посвежело это личико лет на двадцать, не меньше.

И взгляд, которым Илларийская наградила родственницу, стал, в конце концов, утомлённо-снисходительным.

Но где-то там, в глубине, Варя увидела тщательно скрываемую благодарность. Улыбнулась, показав фирменную ямочку на щеке, и, сделав подчёркнуто вежливый реверанс, шмыгнула в толпу себе подобных. Главное сегодня — не выделяться…

Теперь, будучи дома, в полусумраке прихожей, освещённой лишь зелёными мерцающими огоньками роутера, который забыла выключить при спешном отъезде, Варвара вспоминала триумф королевы — и радовалась своему решению уйти в тень. Обожание со всех сторон, конечно, это замечательно, но она-то уедет, а Светланке здесь жить. Да детей растить со своим Сигизмундом. И уж лучше пусть умиротворённая свекровь поглядывает на неё снисходительно, чем со злостью.

Опять же, не хотелось дразнить гусей, отбиваясь от непрошенного мужского внимания. Привяжется кто-нибудь — а потом какая-то сорока обязательно растрезвонит по всему свету, и доказывай Кристоферу Робину, что его Винни не флиртовал, а огрызался, просто делал это вежливо, дабы не затевать скандалов в обществе.

А танец с принцем всё же случился.

В конце вечера, когда Варя уже с тоской поглядывала на часы, прятавшиеся где-то за оркестром на хорах, и всё никак не могла понять, на восьми часах стрелка или на девяти — дирижёр встрепенулся, постучал палочкой, и музыканты торопливо зашелестели нотами.

И зазвучал клавесин.

Ему откликнулись флейты.

Под перезвон колокольчиков запели скрипки, их поддержал рояль

Над бальной залой поплыл нежный вальс, знакомый Варе с детства. «Три орешка для Золушки».

А рядом с ней, склонившись в традиционном поклоне, уже протягивал руку Эрих Мария Ремардини.

— Позволите вас пригласить? По просьбе известного нам обоим лица — танец в вашу честь…

И, смеясь, одними губами добавил:

«Барб…»

Прикрыв глаза — со стороны можно было подумать, что она просто скромно опустила веки, соглашаясь — Варя коснулась руки Эриха, представляя, что совсем другие пальцы сомкнулись сейчас на её пальцах, и что на талию легла рука не всесильного безопасника, и что не брат короля увлекает её сейчас по паркету… Она всегда любила вальс, и закрытые глаза не мешали ей кружиться, и чувствовать себя лёгким воздушным листом, увлекаемым ветром по имени Кристофер…

…Она сидела на пуфике в прихожей и, вспоминая, не стесняясь, плакала сладкими слезами.

Потом вытерла щёки.

Сказка не кончилась. Вернее сказать, кончилась не сказка. Просто… прошёл долгожданный праздник. Теперь пора прибраться в доме и в мыслях, расставить по местам подарки и новые идеи, и начать привыкать к новому будущему.

Которому больше никогда не стать таким, как оно представлялось ещё три дня назад.

Протянув руку, не глядя, нашарила над головой выключатель. Обвела взглядом узкий коридорчик.

Вот оно, совмещение реальностей. Сафьяновые чемоданы, каждый из которых, наверное, сам по себе — состояние — посреди махонькой советской квартиры со стандартной мебелью, не новой ковровой дорожкой, первыми Светкиными чеканками, вышивками и картинами, галереей вывешенными вдоль специально оставленной для них стены. И она сама — скромный главный бухгалтер небольшого завода, в шубке, по стоимости, пожалуй, равной годовому бюджету этого самого завода.

Усмехнулась.

Потёрла подбородок.

Наверное, трудно ей будет дальше. Зная, что за плечами — чудесный иной мир, с тёплым морем, жарким солнцем и объятьями, где её ждут каждый миг. А главное — в любой момент, стоит тебе захотеть — ты оденешь на левый мизинец кольцо и окажешься там.

Где тебя любят.

Где, хочется верить, скучает без тебя старый особняк с понурыми зонтиками кафе. И нехотя шевелит веслом, удерживая лодку на месте, безработный гондольеро…

Кольцо для переноса. Где же оно?

Вскочив, Варя потянулась к сумочке.

Да вот, в коробочке, ничего с ним не сделалось.