Бумажная принцесса

стареющая крашеная блондинка, которая взяла меня под свое крылышко с самого первого

моего дня. Ну а здесь – рыжая Роуз, которая непрестанно кудахчет, подводя меня к метал-

лической вешалке с костюмами.

Когда я протягиваю руку к школьной форме, она меня останавливает.

– Нет, форма на другой раз. Пока надень вот это.

12

Э. Уатт. «Бумажная принцесса»

И вот уже женщина помогает мне втиснуться в черный корсет со шнуровкой крест-

накрест и кружевные черные трусики-танга.

– И в этом я буду танцевать? – Я с трудом дышу в тесном корсете, что уж говорить о

том, чтобы расшнуровать его со спины.

– Забудь про верх. – Роуз смеется, когда замечает, как я глотаю воздух. – Просто крути

задом, покажи класс на шесте «Богатенький Ричи», и все будет хорошо.

Я оторопело таращусь на нее.

– Я не буду танцевать на сцене?

– Разве Джордж тебе не сказал? Сейчас у тебя приватный танец в VIP-ложе.

Что? Но я же только что пришла. В «Мисс Кэнди» мы сначала выходили продемон-

стрировать себя на сцене, ожидая, когда какой-нибудь клиент запросит «приват».

– Должно быть, это кто-то из твоих постоянных из прежнего клуба, – высказывает

предположение Роуз, когда замечает мое недоумение. – К нам только что с хозяйским видом

завалился очередной Богатенький Ричи, сунул Джорджу пять сотен и велел, чтобы прислали

тебя. – Она подмигивает мне. – Если не сваляешь дурака, то сможешь вытянуть из него еще

Бенджаминов3.

С этими словами женщина устремляется к другой танцовщице, а я застыла на том же

месте, раздумывая, нет ли здесь какой ошибки.

Мне нравится выдавать себя за крутую, и в какой-то степени так оно и есть. Я знаю, что

такое бедность и голод. Меня вырастила стриптизерша. Я знаю, как постоять за себя, если

вдруг придется. Но мне только семнадцать. Порой мне кажется, что я еще слишком мала для

этой жизни и для этого места, в котором я оказалась. Порой я оглядываюсь по сторонам и

думаю, что все это не мое.

Но я здесь. Здесь, без гроша в кармане, и если мне так хочется стать обычной девчон-

кой, какой отчаянно стараюсь казаться, то я должна выйти из гримерки и «показать класс на

шесте» для Богатенького Ричи, как изящно выразилась Роуз.

Стоит мне выйти в коридор, как передо мной возникает Джордж – коренастый мужчина

с густой бородой и добрыми глазами.

– Роуз предупредила тебя о клиенте? Он уже ждет.

Кивнув, я проглатываю ком в горле.

– Мне же не нужно будет делать ничего необычного, да? Только приватный танец?

Джордж усмехается.

– Танцуй как хочешь, но если клиент тронет тебя хоть пальцем, Бруно вышвырнет его

задницу на улицу.

Я облегченно выдыхаю, услышав, что в клубе действует правило не трогать «товар».

Танцевать для подонков всегда легче, когда знаешь, что их грязные ручонки к тебе не при-

тронутся.

– Ты отлично справишься, милая. – Мужчина похлопывает меня по руке. – И если

он спросит, тебе двадцать четыре, договорились? Помнишь: здесь не работают те, кому за

тридцать?

«А те, кому нет двадцати?» – чуть не вырывается у меня. Но я сжимаю губы. Наверняка

Джорджу известно, что я солгала про свой возраст. Половина девушек здесь сделали то же

самое. Пусть у меня тяжелая жизнь, но я никак не выгляжу на чертовы тридцать четыре года.

Макияж помогает мне сойти за совершеннолетнюю. И то с трудом.

Джордж исчезает за дверью гримерки, а я, сделав глубокий вдох, иду дальше по кори-

дору.

3 На стодолларовой банкноте США изображен портрет Бенджамина Франклина.

13

Э. Уатт. «Бумажная принцесса»

Когда я выхожу в главный зал, меня встречает громыхание басов. Танцовщица на сцене

только что расстегнула свою белую форменную блузку, и мужики сходят с ума, увидев ее

прозрачный лифчик. На сцену летят долларовые купюры. На этом я и сосредотачиваюсь –

деньги. Все остальное может катиться к чертовой матери.

Хотя мысль о том, что придется оставить школу Джорджа Вашингтона и учителей,

которым, похоже, действительно небезразлично то, чем они занимаются, по-прежнему угне-

тает меня. Но я найду новую школу, в новом городе. Там, где Каллум Ройал никогда не смо-

жет…Я останавливаюсь как вкопанная. И тут же в панике разворачиваюсь на сто восемьдесят

градусов.

Но уже слишком поздно. Ройал шагает через затемненную ложу, и его сильная рука

обхватывает мое предплечье.

– Элла, – негромко произносит он.

– Отпустите меня. – Я стараюсь говорить безразличным тоном, но мои руки трясутся,

когда я пытаюсь разжать его пальцы.

Он не отпускает меня до тех пор, пока из тени не выходит широкоплечий мужчина в

черном костюме.

– Руками не трогать, – угрожающе говорит вышибала.

Ройал, словно обжегшись, стремительно отшатывается. Свирепо взглянув на Бруно,

он поворачивается ко мне. Его глаза прикованы к моему лицу, словно мужчина изо всех сил

старается не смотреть на мой непристойный наряд.

– Нам нужно поговорить.

Исходящий от него запах виски чуть не сшибает меня с ног.

– Мне не о чем с вами разговаривать, – холодно отвечаю я. – Я вас не знаю.

– Я твой опекун.

– Вы тот, кого я знать не знаю. – Я надменно вскидываю голову. – И вы мешаете мне

работать.

Его рот открывается. Потом закрывается.

– Ладно. Тогда приступай, – произносит Ройал.

Что?