Бумажные доспехи

— Ну что ж вы не присматриваете за этим оболтусом? — укоризненно сказала она Роберту, ставя ему поднос с ужином на тумбочку. — Ведь сбежал опять. Ругаются.

Донно шевельнулся, и женщина подпрыгнула, невольно ахнув.

— А чего в потемках сидите? — воскликнула она сердито. — Я и не разглядела, что у вас посетитель. Здрасьте.

— Добрый вечер, — отозвался Донно, вставая и включая свет. — Извините.

Некоторое время она смотрела на него снизу вверх, моргая. У нее было славное круглое лицо, кокетливые пепельные кудри.

— Ох, ну и высокий же, — восхищенно сказала она.

— Хватайте, пока его не женили, — посоветовал Роберт. — Ленив, уныл, но умеет готовить.

— Да мне-то куда, — звонко рассмеялась санитарка и пошла за подносом Роберта. — А вот дочка у меня есть, девочка очень хорошая, хотите познакомлю?

— Нет, — сказал Донно. Вздохнул и добавил: — Спасибо.

— Вряд ли его дама одобрит сторонние знакомства, это точно, — фыркнул Роберт, и тут же незаметно поморщился.

Санитарка покачала головой и, уходя, в дверях столкнулась с Гапшаном и конвоем из двух практикантов и дежурной медсестры.

— Как у тебя с Морген? — тихо спросил Роберт, пока они шумели. — Я… не знаю, как тебе сказать, но… — он запнулся и отвел взгляд. — Хотя бес с ним. Не обращай на меня внимания. Все хорошо. Так как у вас там?

Вот об этом Донно ничего сказать не мог: он и сам не знал.

То есть, не было ничего.

Кроме уговора, нескольких разговоров, ссоры. И того вечера-ночи, которые Донно помнил смутно.

Не в первый раз ему доставалось на работе. И сначала он даже помнил о том, куда его везут, и помнил, что только что попал под заклятье, а потом… потерялся. Постфактум он вспоминал, что ехали на его машине, и за рулем был Алесь, на заднем сидении стонал Веретено, которому досталось больше всех. Последнее, что Донно мог вспомнить, как они шли по стоянке к больнице, Алесь поддерживал молодого мага и постоянно окликал Донно.

И где-то тут все пропадало.

Он сидел в темноте, и перед глазами качался мутный мир. Тошнило.

Кажется, женщина была почти сразу — или пришла после, она говорила и говорила, и Донно не понимал, что ей нужно, но тело, кажется, знало само. Он шагал за ней, удивляясь, что помнит, как это — ходить.

Она что-то спрашивала, и Донно очень хотел ответить, но забывал слова, вместо них лезли другие, теснились, срываясь с языка и падая вниз. Донно глядел на белый кафельный пол и не видел их. Наверно, таяли.

У Морген были белые, крупные руки с длинными пальцами. Очень горячие. Везде, где она прикасалась, его тело начинало болеть, теряя онемелость.

Морген нашла его, залатала — зашила, как порванную игрушку — и сказала: «Поехали домой».

Она была очень теплой, и мягкой, единственно живой в окружившей его мути.

Будь он в своем уме, никогда бы не согласился.

Но тогда им двигал только страх, откатом от темных чар — ведь она должна была понимать? Она же врач, она же маг.

Он-то был слеп и глух, и бесполезные, бессильные щупальца чувств тонули, смешиваясь с окружающей мутью. Привычно пытался пробиться сквозь блокировку — которой давно уже не было, чтобы узнать, что на самом деле у нее внутри, жалость это, профессиональное, что там еще может быть… но ничего не было.

Она обнимала его, и он почти задыхался, лицом в жесткую черную ткань платья, под которым было плотное, живое тепло. Мир прояснялся, кристаллизуясь от них, проявлялся белым кафельным полом, жужжанием лампы, предрассветным небом за высоким окном. Внутри нашлось сердце, гулким буханьем в горле и тянущей болью.

— Да, — глухо ответил он, сжимая обеими руками якорь-ключ от реальности. — Поехали домой.

Когда наступит весна

«Ну что ж, температурный рекорд побит, хотя вряд ли кто-то из жителей города этому рад. За прошедшие две недели апреля столбик термометра не поднялся ни на деление. Мартовской оттепели будто бы и не было, снег, что не успел растаять, так и лежит повсюду, словно весне забыли рассказать о том, что ей пора приходить.

В погодном центре нас уверили, что это лирика, и все будет в порядке — таком, как оно должно быть. Впрочем, они с марта обещают нам теплую погоду, но отчего-то их предсказания никак не сбудутся.

Эта аномально холодная весна мало того что неприятна сама по себе, так еще и наводит на подозрения: а все ли так «в порядке», как нас пытаются уверить?

Для того, чтобы выяснить это, мы обратились к собственному источнику в руководстве Института парасвязей. Поначалу нам не удалось узнать ничего существенного, но все же мы выяснили, что в начале весны сотрудники Института запустили старинное заклинание, якобы для поиска пропавших детей (см. статью «Слезы и надежды матерей Гражина», стр. 5). Последствия и побочные эффекты этого заклинания, как сказал наш источник, до конца неизвестны…

Здесь мы не станем делать абсолютно логичный вывод — он и так ясен. Мы только спросим: сколько нам еще терпеть подобное?

Хотелось бы обратиться к городским властям: что они собираются с этим делать? Или мнение простых граждан уже никого не интересует?..»

Копеч Павел, «Когда наступит весна?»

// Вечернее слово Гражина, 13 апр. 20.. г.