Бумажные доспехи

Морген озадаченно заглянула в темное нутро заварочного чайника.

— Я его только вчера заварила, — растерялась она. — Да и хлеб свежий был.

— Дурной глаз, — принюхавшись, предположил Донно.

— У кого? У меня?

— Нет, — терпеливо пояснил маг. — У кого-то. Ты ни с кем не ссорилась?

Морген раздраженно пожала плечами, а потом вспомнила о купленных амулетах и пошла их устанавливать.

Пока она определяла направления энергетических меридианов и узлов по инструкции, чтобы повесить амулеты в нужном месте, в коридоре зазвонил телефон, и прежде чем она успела подойти, трубку снял Донно.

— Да, слушаю. Нет, все верно. Сейчас передам.

Морген сама вырвала у него серую пластиковую трубку и сердито зашипела на Донно:

— Ты чего лезешь? У себя дома, что ли?

А на другом конце провода почти кричал ее сын:

— Мама! Мама, ты где? Что с тобой? Кто это подошел к телефону?

— Ох, Эвано, — устало сказала Морген, — я и забыла, что обещала сегодня прийти. Совсем замоталась, прости, пожалуйста.

— Ты… забыла, что я в камере? — спросил Эвано. — Что, серьезно?! Я думал, у тебя что-то случилось, выбил право на звонок, посрался со следователем, а ты просто забыла?!

Морген промолчала, вздохнув. Оправдываться она не любила.

— А этот мужик, — продолжил Эвано, — это кто?

Она задумалась: и в самом деле, кто?

— Мам, кто это? — с нажимом повторил сын. — Мне показалось, что голос знакомый, но это же не дядя Кирилл?

— Не Кирилл, — согласилась Морген. — А тебе вообще какое дело? Я завтра тебе расскажу, что у меня случилось. Ты извини, что я сегодня так сглупила, но завтра обязательно приеду, ладно? Спасибо, что переживаешь.

— Как это не мое? А чье еще? Ладно… приедешь, расскажешь. Только фигня это какая-то, я даже не ожидал.

Эвано с досадой еще что-то пробурчал и повесил трубку, не прощаясь.

— Ну ты!.. — с чувством сказала Морген, входя на кухню.

Донно повернулся, нечаянно столкнув со стола солонку, и тут же, не глядя поймал ее. Отточенные, скупые движения вдруг напомнили Морген, что он — настоящий мастер боя, тренированный и опасный, а вовсе не рохля-нытик, каким ей представлялся последние пару дней.

— Зачем же к телефону подходишь? — уже спокойнее сказала Морген. — Сын, оказывается, беспокоился, что я не приехала, а теперь сердится. Навыдумывал себе неизвестно чего после того, как ты ответил.

Донно развел руками, и Морген прикусила губу: кажется, он даже развлекается в этой ситуации. Юморист несчастный.

— У тебя что-то хорошее случилось? — мрачно спросила она, доставая тарелки и накрывая на стол.

— Нет, — отозвался Донно. — Наоборот, дерьмо одно сегодня. Но я был у Роберта, и мне показалось, что все не так уж плохо. Он ворчит.

Что такого хорошего в ворчании, Морген не знала. Донно тем временем нашел у нее каменную ступку и растирал там сушеные травы с перцем, потом добавил туда масла и заправил салат — Морген и не успела заметить, когда он его нарезал.

— Да ты готовишь лучше меня, — недовольно сказала она, заглядывая через его плечо в булькающий томатно-мясной соус.

— Это вряд ли, — дипломатично отозвался он. — У меня не было практики очень долго, да и…

— Я потолстею, — продолжала она, глядя, как ловко Донно сливает воду со спагетти.

— Ты тоже ворчишь.

— И… это хорошо?

— Нет, но смешно.

Пока они ели, Морген пыталась сообразить, насколько уместно будет попросить его остаться. Без всякой задней мысли — ей даже думать не хотелось о том, что в каком-нибудь из зеркал ее уже сейчас ждет то существо. Да и… они все-таки взрослые люди, и… но тут Морген себя одергивала. Исподтишка разглядывала его, и порой ловила ответный взгляд, прямой и спокойный — будто бы не он внизу в машине напряженно размышлял, подниматься или нет. Крупный, с широкой шеей, короткой густой бородой и взъерошенной копной волос — Морген до сих пор помнила их наощупь. Она не любила, когда у мужчин усы или борода, но у него это не вызывало отторжения. Нельзя было сказать, что он непривлекателен — хотя ей всегда нравились более… интеллигентные мужчины. Мысли тут же перепрыгнули к другому.

«А еще надо бы зайти к Роберту, извиниться за цирк, — подумала она. — Что я там только не говорила, сейчас и вспомнить стыдно. Надеюсь, не особо поверил, хотя тогда… тогда, кажется, поверил, даже обмяк». К стыду примешивалось и некоторое удовольствие: все же он поддался ее какому-никакому обаянию.

Молчание затягивалось, становясь все более интимным.

— А то, что весна никак не придет, это вы виноваты? — спросила Морген. — Мне сегодня пациентка одна рассказывала, по радио слышала обсуждение.

Донно пожал плечами.

— Пока непонятно. Наши говорят, что вряд ли.

— Да ладно? — изумилась Морген. — Я вообще в шутку спросила… а что же, получается, и вправду может быть, что у вас начудили?

— Но ты этого не слышала, — предупредил Донно.

— Хорошо-хорошо.

— Ты извини, что я навязался сегодня, — невпопад сказал Донно.

— По-моему, это я тебя пригласила, — сухо отозвалась Морген, подтягивая к себе ближе салатницу.