Бумажный зверинец

Лю Бэй, мужчина настолько обаятельный, что его ушные мочки свисали до плечей, всего лишь торговал лаптями, когда встретил Чжан Фэя, мясника, и Гуань Юя, разбойника, все еще находящегося в бегах. У Гуань Юя уже появилась его знаменитая борода, пышная и эффектная, которая и старила его, и молодила одновременно. Она очень хорошо дополняла его красивое лицо, плавные черты которого были как будто вырезаны из темно-красного камня скал над Янцзы.

– Если бы рядом со мной были люди, которые сражались бы как тигры, я восстановил бы славу династии Хань, – сказал Лю Бэй двум странникам, которые разделили с ним мед из сорго в сени персикового сада.

– А что мне с того? – спросил Чжан Фэй, лицо которого было черным как смоль, а руки настолько сильные, что он ежедневно мог заваливать быка на землю.

Лю Бэй пожал плечами.

– Может, тебе все равно. Но если бы я стал Императором, магистраты снова вершили бы правосудие, поля возделывались бы с трудолюбием и усердием, а чайные дома снова были бы наполнены песнями и смехом ученых мужей и танцующих женщин. – Его взгляд задержался на лице Гуань Юя, которое было знакомо ему по многим плакатам, висевшим по городу, с указанием оплаты за голову. – В наше время уже столько людей пребывает вне закона, однако многие из них выбрали такой путь только потому, что законы не исполняются со всей беспристрастностью. Если бы я был Императором, я бы сделал их судьями, а не преступниками.

– И почему ты думаешь, что у тебя что-то получится? – спросил Гуань Юй. Его лицо потемнело до цвета крови, но он гладил свою бороду так беззаботно, как ученый муж гладит свою кисть перед тем, как начертать поэму о девицах, собирающих майские цветы.

– Я не знаю, преуспею ли я в своем начинании, – ответил Лю Бэй. – Вся жизнь – сплошной эксперимент. Но при смерти я буду знать, что когда-то пытался взлететь так высоко, как дракон.

Тогда в персиковом саду они стали назваными братьями.

– Хоть мы и не родились в один день одного месяца одного года, но просим Судьбу позволить нам умереть в один и тот же час.

Они направились на Запад и там, в горной провинции Шу, где Гуань Юй впервые попробовал мала, они основали царство Шу Хан.

Вся Поднебесная была разделена на три царства: царство Цао Цао, царство Сунь Цюяня и царство Лю Бэя. Из этих трех Цао Цао отличался доблестью и дикостью Северных небес, Сунь Цюянь – богатством и жизнестойкостью Южных земель, но только Лю Бэй отличался нравственной красотой и был любим народом.

Гуань Юй был его лучшим воином. Его не могла одолеть и тысяча человек, а любили его еще больше.

– Он точно сделан не из плоти и крови. – Цао Цао вздыхал, когда слышал о том, как Гуань Юй вырезал шесть его лучших генералов и преодолел пять заслонов, чтобы воссоединиться с Лю Бэем во время своего длинного марша в тысячу ли.

– Он – феникс среди ласточек и воробьев. – Сунь Цюянь качал головой, слушая, как Гуань Юй смеялся и играл в вэйци, когда с его костей соскабливали яд. Уже на следующий день Гуань Юй вернулся в строй, и сверкание его меча видели в самом пылу битвы.

Война годами шла между Тремя царствами, и ни одно не могло подчинить себе другие. Лицо Гуань Юя не утратило свой кроваво-красный цвет, а его черная борода росла все длиннее и длиннее, пока он не стал укладывать ее в шелковый мешочек, чтобы она оставалась чистой и не мешалась в битве.

Несмотря на добродетель Лю Бэя, Мандат Небес ему не принадлежал. Его армии сражались и терпели поражения, снова проигрывали и снова сражались, и так из боя в бой. Во время отступления в одной из своих северных кампаний Гуань Юй и Чжан Фэй отделились от основных сил, имея при себе около сотни разведчиков. Их окружила армия Цао Цао, состоявшая из более чем десяти тысяч человек. Цао Цао вызвал обоих на переговоры.

– Сдайтесь, поклянитесь мне в верности, и я сделаю вас князьями, которые не должны будут преклонять колена даже в присутствии Сына Небес, – заявил Цао Цао.

Гуань Юй рассмеялся:

– Ты не понимаешь, почему такие люди, как я, сражаются. Конечно, есть радость боя, но это еще не все. – Он приоткрыл свой линялый военный плащ, чтобы показать Цао Цао дыры в материи, истертые края и заплаты на заплатах. – Это мне дал названый брат Лю Бэй. Прежде чем я надел этот плащ, я был никем, убийца в бегах от закона. Но после – каждый взмах моего меча делается во имя добродетели. Разве ты можешь предложить мне что-нибудь лучше?

Цао Цао развернулся и уехал к себе в лагерь. Он приказал своей армии незамедлительно атаковать. Генералы отдали приказы, но солдаты, тысячи и тысячи, выстроенные по рангу, отказывались идти против Гуань Юя, Чжан Фэя и их сотни спутников.

Цао Цао приказал убить на месте тех солдат, что стояли сзади. Солдаты в панике начали подталкивать своих стоящих впереди товарищей. Людская волна медленно пошла вперед, приближаясь все ближе и ближе к Гуань Юю и Чжан Фэю.

Сражение продолжалось с утра до ночи, всю ночь вплоть до следующего утра.