Бумажный зверинец

В 1929 году встающая на ноги, но все еще слабая Китайская республика, стремясь подавить внутреннее восстание коммунистов, подписала с успокаивавшей ее Японией Китайско-японский договор о взаимопомощи. По договору все китайские территории в Маньчжурии официально передавались Японии, что устранило возможность тотальной войны между Китаем и Японией и остановило советские амбиции в Маньчжурии. Эта была кульминация 35-летней империалистической экспансии Японии. Теперь, имея в своей империи Формозу, Корею и Маньчжурию, а также опираясь на помощь коллаборационистского правительства Китая, Япония получила доступ к богатейшим запасам природных ресурсов, дешевому труду и потенциальному рынку из сотен миллионов жителей для сбыта своих производственных товаров.

На международной арене Япония объявила, что продолжит свое восхождение в качестве Великой державы исключительно мирными путями. Однако страны Запада под руководством Великобритании и США не скрывали своих подозрений. Особенно их тревожила японская колониальная идеология «Великая Восточная Азия и сфера совместного процветания», что казалось японской версией доктрины Монро и попыткой вывести Азию из-под европейского и американского влияния.

Однако еще до того, как страны Запада смогли сформировать план по сдерживанию «мирного развития» Японии, началась Великая депрессия. Великолепный император Хирохито воспользовался возможностью и рассказал президенту Герберту Гуверу о своей концепции Транстихоокеанского туннеля, который мог бы стать решением мирового экономического кризиса.

* * *

Работа была трудной и опасной. Ежедневно люди получали травмы, а то и гибли. Кроме того, было очень жарко. На готовых участках ставили установки по охлаждению воздуха. Однако на переднем крае стройки туннеля, где производилась выемка грунта, мы соприкасались непосредственно с жаром Земли и работали только в нижнем белье, буквально обливаясь потом. Рабочие бригады были разделены по этническим группам: там были корейцы, тайваньцы, окинавцы, филиппинцы, китайцы (которые дополнительно делились по тополектам), но через некоторое время мы все выглядели одинаково: покрытые потом, грязью и пылью, только маленькие белые круги кожи виднелись вокруг наших глаз.

Я не долго привыкал к жизни под землей, к постоянным взрывам динамита, гидравлическим бурам, шуму воздуходувов, подающих холодный воздух, и мерцающему бледно-желтому свету дуговых ламп. Даже когда ты спал, вовсю работала следующая смена. Через некоторое время все стали плохо слышать, и мы просто перестали разговаривать друг с другом. Да нам и не о чем было разговаривать, мы просто копали.

Однако оплата была хорошей, я экономил и отправлял деньги домой. Но о посещении дома даже не задумывался. К тому времени как я начал работать, туннель уже продвинулся до половины расстояния между Шанхаем и Токио. Чтобы доехать на паровозе, отвозящем на поверхность выкопанный грунт, до Шанхая, нужно было потратить месячную зарплату. Я не мог позволить себе такой роскоши. По мере нашей работы дорога назад становиась дольше и дороже.

Лучше было не думать о том, где мы и что делаем: о многих милях воды над нашими головами, о том, что мы копаем туннель сквозь земную кору, чтобы добраться до Америки. Некоторые люди сходили с ума в таких условиях, их приходилось изолировать, чтобы они не причиняли вред ни себе, ни другим.

* * *

Из «Краткой истории Транстихоокеанского туннеля», опубликованной Ведомством ТТП по транзиту в 1960 г.