Бунт

— Ну, я так не думаю, — отвечаю я, а он потирает бровь, словно там укоренилась сильная боль.

Затем, не произнеся ни слова, Шон поднимается по лестнице на крыльцо и стучит в сломанную сетчатую дверь. Она стучит по дверной раме, а каждая ступенька скрипит под весом моего тела, когда я поднимаюсь по ней, чтобы стать позади Шона.

Он еще раз стучит, и когда не следует ответа, Адам делает глубокий вдох и открывает дверь. Он исчезает внутри, а я протискиваюсь между Шоном и Майком.

— Привет, Дарлин, — здоровается Адам с женщиной на диване, которая только проснулась.

Белая кошка спрыгивает с подушки рядом с ней и трется о мою ногу, но все мое внимание приковано к женщине, которую я с уверенностью могу назвать мамой Джоэля. Есть в ней что-то такое — что-то красивое, что Джоэль унаследовал от нее, но это точно не светлые волосы и голубые глаза. У нее бледно-коричневый цвет волос, неаккуратная слоеная стрижка с посеченными концами и мутно-карие глаза. Она вытянулась на встроенном диване, на ее коленях лежит пепельница. Дарлин довольно похожа на рубин, потрепанный годами пренебрежения. Это та же женщина, что продавала подарки, которые дарили ее сыну, та же женщина, о которой Джоэль не может говорить до наступления ночи.

— Ты кто такая? — шипит она на меня, и я ловлю ее взгляд на себе.

— Это наша подруга, — кивает в мою сторону Адам, пока я снимаю солнцезащитные очки.

— Где Джоэль?

Дарлин переводит взгляд обратно на Адама, словно она и вовсе забыла, что он стоит там.

— В его спальне.

Адам тут же отправляется по коридорчику в спальню, пока мы с Майком и Шоном неловко топчемся на ободранном ковре. В доме пахнет ванильным освежителем воздуха, и мне страшно представить, как бы здесь пахло без него. Каждая доступная поверхность чем-то завалена: бутылками алкоголя, пивными банками, переполненными пепельницами, пустыми сигаретными пачками, журналами, использованными бумажными тарелками, пачками из-под чипсов.

Дарлин хмурит густые брови, глядя вслед Адаму, а затем переводит свое внимание на парней, стоящих рядом со мной.

— Кто вас впустил?

У нее прокуренный голос и терпение пьяного человека, раздражение так и сквозит в ее голосе.

— Дверь была открыта, — лжет Майк, и Дарлин раздраженно вздыхает. Она пытается опустить подставку для ног, но в конце концов сдается. Сомневаюсь, что она смогла бы пройти по прямой линии, даже приставь я к ее голове пистолет, от чего бы я сейчас не отказалась.

Я отвожу от нее взгляд, чтобы посмотреть на картины на стенах: ангелы, Иисус, деревянный крест. Рядом с ними висят фотографии Джоэля, на которых он невинно улыбается. Я стою перед одной, на которой он изображен на голубом фоне улыбающимся, с копной колючих светлых волос и в ярко-оранжевой футболке. Затем я перехожу к следующему снимку, потом еще к одному, и впитываю их, осознавая, что ему на всех этих фото не больше восьми-девяти лет. Возможно, их развесила его бабушка до того, как с ней случился инсульт, или кто-то из бывших матери, о которых рассказывал Джоэль. Может это даже тот, кто потрудился подарить ему Hot Wheels трек и гитару.

Я возвращаю взгляд к Дарлин и замечаю, как она следит за мной, сузив глаза. Не знаю, почему не нравлюсь ей, но определенно знаю, почему она не нравится мне.

— Как, говоришь, тебя зовут? — спрашивает она заплетающимся языком.

Не заморачиваюсь тем, чтобы ответить ей, когда Джоэль выскакивает из комнаты. Он замирает в коридоре, на нем нет футболки и обуви, а волосы грязные и смятые, словно он только проснулся. Его кожа бледная, а глаза красные от похмелья.

— Ты, блять, шутишь.

— Он говорит, что не поедет, — обращается Адам к Шону, стоя позади Джоэля, но Джоэль так и не сводит с меня глаз.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — спрашивает он, его голос ни на йоту не похож на голос парня, который неделю назад признавался мне в любви.

— Я пришла, чтобы убедиться, что ты вернешься домой, — грустно отвечаю я, но Джоэль лишь смеется и хватается руками за голову.

— Давай-ка проясним, — произносит он, — ты сказала мне отправиться домой, но, когда я возвращаюсь домой, оказывается, что мне нельзя там оставаться? Так куда, блять, мне идти, Ди?

— Это она? — рычит его мать. Ей наконец-то удается опустить ногу и выпрямиться, тыча в меня пальцем. — Тебе хватило наглости прийти в мой дом?!

— Я не уйду без Джоэля, — спокойно заявляю я, отдавая себе отчет, что говорю на полном серьезе. Ему здесь не место, не рядом с этой эгоистичной женщиной, укравшей его детство. Он должен быть рядом с друзьями, с людьми, которые любят его.

— Ты сделаешь то, что я тебе скажу, тупая маленькая сучка! — тычет в меня пальцем его мать.

— Мама! — рявкает Джоэль, заставляя нас замолчать. От крика кошка цепляется когтями за ковер и проносится по коридору в комнату Джоэля.

Мать Джоэля переводит взгляд с него на меня.

— Ты разбиваешь моему сыну сердце и считаешь, что можешь просто прийти в мой дом и забрать его у меня?