Бунт отверженных

– Это звонит адвокат арестованного вами Садыкова. Моя фамилия Смирнов, зовут Константин Павлович. Мой телефон 2-36-85, городская районная юридическая консультация. Прошу вас все следственные действия с моим клиентом осуществлять только в моем присутствии.

На том конце провода повисло молчание.

– Вы меня слышали? Если нужно, могу повторить еще раз.

– Да. Я все услышал, – коротко ответил следователь. – Завтра в десять утра мы проводим процесс опознания. Я жду вас. Мой кабинет триста двенадцать. Пропуск оставлю в дежурной части МВД. Прошу не опаздывать.

– Спасибо. Я все понял. А сейчас прошу вас разрешить мне пообщаться с моим клиентом.

На том конце провода снова возникла заминка. Было, похоже, что следователь с кем-то консультировался.

– Вы посмотрите на часы. Думаю, что для свидания не совсем подходящее время.

– Тогда я завтра заявлю вам свой протест. Вы знаете, мне бы не хотелось с вами ссорится по пустякам. Нам еще долго работать вместе. Я сам бывший следователь и хорошо знаю все ваши возможности.

– Ну, хорошо. Я разрешаю вам свидание с вашим клиентом. Приезжайте прямо сейчас. Я выписываю на ваше имя пропуск.

– Договорились. Еду.

Он положил трубку и направился на улицу. Вместе с ним вышли на улицу и Дерябин со своими ребятами.

– Женя, ты все понял? Все нужно сделать именно сегодня. Завтра будет уже поздно.

– Все нормально. Сейчас, мы быстро разделим эти адреса между ребятами и всех объедем.

Смирнов сел в свою машину. Взглянув на отъезжающих от офиса ребят, он на секунду задумался:

«Может, не стоило связываться с этим делом? Едва ли они тронули бы меня».

Он моментально отбросил эту мысль. Выбор был сделан, и сейчас менять свое решение он не собирался. К тому же это было довольно опасно. Сама группировка вызывала у него определенный интерес. Группа была очень большой, а это означало, что работой он будет обеспечен на долгое время. Доехав до улицы Дзержинского, он припарковал свой «Москвич» и направился в МВД. Из приемной позвонил следователю и попросил его проводить к клиенту.

– Подождите минутку, – сказал его следователь, – я сейчас спущусь за вами.

Ждать пришлось минут пятнадцать. Наконец дверь приемной открылась, и на пороге появился молодой человек в форме с погонами капитана. В лучах заходящего солнца, бьющего в спину человека, рыжеватые волосы показались Смирнову огненно-красными.

«Надо же! – подумал он. – Не волосы, а огонь».

– Смирнов Константин Павлович?

– Да. Это я.

– Следуйте за мной.

Они поднялись на третий этаж и вошли в небольшой кабинет.

– Подождите здесь. Я сейчас приведу Садыкова.

Он скрылся за дверью.

Увидев на столе пепельницу, Смирнов обратился к сидевшему в кабинете молодому человеку.

– Закурить можно?

– Курите.

***

В кабинет под конвоем старшины милиции вошел молодой человек. Судя по строению его тела, приплюснутому носу, Смирнов понял, что перед ним стоит Садыков.

– Вы нас не оставите одних? – спросил он следователя. – Мне нужно поговорить с клиентом.

– Конечно, конечно. Прошу вас только недолго. Сами понимаете, это не комната для свиданий, а рабочий кабинет, нам с напарником нужно работать.

– Хорошо. Я постараюсь управиться быстро и освободить ваш кабинет.

Следователи вышли, оставив их наедине.

– Я твой адвокат. Зовут меня Смирнов Константин Павлович. Меня наняли твои товарищи.

Садыков с недоверием посмотрел на него. Он вообще после своего задержания относился к людям крайне осторожно, видя в каждом из них скрытого врага.

– Кто конкретно вас нанял? Вы можете назвать его фамилию?

– Дерябин Евгений и Степанов Валера. Этого достаточно?

Садыков присел на край стула и приготовился к разговору.

– Расскажите, что произошло на острове? Прошу не врать. Я сам научу тебя, что говорить во время допросов.

Марат вкратце рассказал об их неудачном набеге на ребят из Ново-Татарской слободы, о своем задержании. Закончив рассказ, попросил Смирнова больше не курить в кабинете.

– Хорошо, Марат. Не курить, так не курить, – добродушно произнес Смирнов. – Я совсем забыл, что ты спортсмен и не куришь. А как в камере? Там не заставишь людей отказаться от табака.

– В моей камере никто не курит. Вы знаете, Константин Павлович, я ни в чем не признаюсь. Говорю, что ничего не видел, никого не знаю и никогда и ни в чем не участвовал.

– Это хорошо, Марат. Главное, чтобы тебя не узнал никто из потерпевших. Это раз. Второе. Если на тебя кто-то и укажет пальцем, не вздумай сознаваться. Говори то, что говорил. Запомни: они никогда не смогут доказать, что именно твой удар, а не чей-то другой, стал причиной травмы. Во время опознания смотри только на меня и не спеши с ответом. Говори только тогда, когда я тебе разрешу. Ты понял меня?

– Да, – коротко ответил Садыков. – Я все сделаю так, как вы говорите.

– Отлично. И еще одно. Ни с кем не общайся в камере. Запомни, в камере нет друзей. Постарайся не раскрутиться в камере. Ты понял, о чем я говорю. Если тебя даже будут провоцировать на драку, держись, а иначе я тебя не вытащу.

– Я все понял, Константин Павлович.

– Раз так, тогда я пошел, – произнес Смирнов, поднимаясь из-за стола. – Запомни, никому ни единого слова.