Бунт призраков

Пухлая женщина улыбается, тяжёло поднимаясь со стула. Её украшения звякают друг об друга.

Мисс Элдридж подходит к ней и опускает руку на её плечо.

– У меня были подозрения относительно вас, и накануне вечером я решила исследовать вашу ширму, когда вы были во дворе вместе с остальными.

Мадам Кримсон делает попытку отстраниться, но рука мисс Элдридж крепко держит её, словно капкан.

– Эта женщина не общается с духами. Вот откуда берутся звуки, – говорит мисс Элдридж, вырывая тонкий резиновый шланг из рукава Мадам Кримсон. Она продолжает тянуть, и оказывается, что шланг уходит через платье Мадам Кримсон под ковёр, скрываясь под свободными складками и звенящими украшениями.

– Когда свет выключают, она вставляет его в трубу, – мисс Элдридж тянет шланг, следуя за ним к ширме, где находится небольшой мундштук, – а затем, согнувшись в три погибели, издаёт звуки, которые вы и слышали.

Мадам Кримсон фыркает на это, но толпа стоит в зловещем безмолвии.

– Прежде чем включить свет, – продолжает мисс Элдридж, дёргая за конец шланга так, что он выпадает из трубы и скользит под ширму, – она прячет следы преступления, надеясь, что ей удалось обвести вас вокруг пальца.

Толпа ахает, и Мадам Кримсон пятится.

– Она мошенница, – говорит мисс Элдридж.

Женщина из толпы грозит ей кулаком и кричит: «Обман!», и остальные принимаются скандировать, сперва тихо, затем всё громче, и мужчины и женщины.

– Обман, обман, обман, – повторяют они.

Люди потрясают в воздухе кулаками, словно бьют в барабаны.

Обман, обман, обман.

Группа смыкается вокруг Мадам Кримсон. Она успевает схватить кое-что из своих вещей, прежде чем её выталкивают из комнаты, затем по коридору прочь из дома, через парадную дверь.

Толпа разъярённых людей увлекает за собой и меня. Тени пляшут на стенах, чёрные, как смоль, в резком утреннем свете. Но они не похожи на те, которые я видела прошлой ночью; эти тени принадлежат людям, сердито машущим руками.

Обман, обман, обман.

Их голоса переходят в крик, и Мадам Кримсон чуть не кубарем летит со ступеней крыльца и падает на брусчатку.

Никто не хочет слушать её объяснения, не будет ни суда со свидетелями, ни защиты. Решение принято, приговор вынесен.

– Будьте вы прокляты! – кричит она, когда двое мужчин швыряют её ширму на землю. Дерево раскалывается от удара, вслед за ширмой во двор летят трубы, шелковые шарфы и брошюры.

– Прекратите! – велит Чарльз, помогая ей подняться. Он показывает на тех двоих и говорит: – Погрузите её реквизит в экипаж. Всем отойти!

Мужчины послушно выполняют приказ, а Чарльз ведёт её к лошадям.

Скандирование продолжается, но уже тише. Обман, обман, обман.

– Я отвезу вас в город, – говорит он. – А дальше вы сами.

Мадам Кримсон обращается к нам с мольбой в голосе:

– Послушайте… все вы… поймите же наконец… – Её иностранный акцент вдруг исчезает, и проскальзывает нью-йоркский выговор. – Я не мошенница. Вовсе нет! Всё можно объяснить, если…

Но никому не интересны её оправдания. Толпа теснит её к экипажу, продолжая скандировать, и она забирается на сиденье, показав им язык. Чарльз запрыгивает на переднее сиденье и хлещет вожжами, лошади несутся прочь со двора по изъезженной грунтовой дороге.

Мистер Спенсер бежит за экипажем, потрясая в воздухе кулаком, и кричит:

– И не смейте возвращаться!

При этом он улыбается своей глупой мерзкой улыбочкой.

Джон наблюдает за этой сценой с крыльца, прислонившись к перилам. Глазами он ищет меня.

Когда все возвращаются в дом, я остаюсь на крыльце, держась от него на расстоянии, чтобы никто не подумал, будто мы вместе.

– Нужно быть осторожнее, – шепчет Джон. – Если он попадётся, нам всем несдобровать.

Он прав, и я уверена, мистер Спенсер думает то же самое. Это видно по его лицу.

Я незаметно проскальзываю в дом, беру коробку с фотопластинками со стола и зажимаю под мышкой.

Я не допущу, чтобы нас разоблачили.

Сигнал в ночи

Вечером толпа разбивается на группы, и мистер Спенсер делает снимки, используя пластинки, помеченные воском. Он резко заканчивает сеанс, израсходовав все пластинки, которые я успела обработать, и словно без сил падает на стул.

– На этом всё, – говорит он, бросая на меня презрительный взгляд за то, что я не подготовила больше пластинок ночью. – Я исчерпал всю энергию.

Группа поднимается наверх и присоединяется к остальным гостям в кабинете или во дворе, возле дерева.

Я сажусь на крыльце и наблюдаю за ними, замечая обломки ширмы Мадам Кримсон на брусчатке, и сразу перед глазами встаёт эта картина – как её выгоняют из Ордена, и жуткое скандирование эхом разносится в воздухе.

Мистер Спенсер, чуть не споткнувшись о порог, выходит из дома и, прикрыв рот рукой, шепчет:

– Почему ты не подготовила все пластинки?

Я думаю, не рассказать ли ему, что я видела прошлой ночью и что сказала мне мисс Элдридж, но нет, лучше не надо. Он не поверит. И с каждым часом я сама верю себе всё меньше и меньше.

Это был всего лишь ураган, простой и понятный факт и никаких суеверий.