Бунтари не попадают в рай

– Мы не были особо близки, – пожимаю плечами. – Но мне, конечно, его жаль. Никому не пожелаешь такой смерти.

– Какой такой? – внезапно подает голос мужчина, который во время нашего формального разговора с полицейским стоял, развернувшись к окну, и не подавал никаких признаков заинтересованности.

На нем нет полицейской формы. Он одет в простые синие джинсы и серую, без всяких надписей футболку. На вид мужчине чуть больше сорока. Он подтянутый и высокий. Возраст выдает короткая густая щетина с проседью и паутинка морщин, обвивающая область вокруг.

– Так какой, по-вашему, смертью умер ваш отчим? – он шагает вперед и, уперевшись ладонями в столешницу, вонзается в меня пугающе пристальным взглядом.

– Он погиб в пожаре, – выдерживаю его взор, хотя, признаться честно, это стоит мне огромных усилий. – Именно так нам с мамой сказали.

– Да, это официальная версия, – кивает он. – А где были вы в момент пожара?

– Я же уже говорила, – прячу руки под стол и стискиваю ладони, но лицо по-прежнему бесстрастно. – Я была у своего парня. Ночевала у него.

– У того самого, который несколькими днями ранее наносил телесные увечья погибшему во дворе его же дома?

– Все было не так! – возражение выходит чересчур резким. Делаю медленный вдох через нос и продолжаю. – Увечья Игорю никто не наносил. Это была банальная бытовая стычка.

– Стычка на почве чего? – не унимается мужчина.

– Игорь не хотел отпускать меня на прогулку с парнем.

– И за это ваш парень его ударил?

– Нет. Игорь ударил первым. Глеб лишь оборонялся, – цежу я, ощущая, как внутренности обвариваются паническим страхом.

Почему этот дотошный мужчина задает мне все эти вопросы? К чему он, черт подери, клонит? С момента пожара минуло уже пять дней, и я искренне считала, что разбирательство близится к концу. Однако, судя по всему, ошиблась.

– Как фамилия у вашего Глеба? – он снова подается вперед, нависая надо мной мрачной тенью.

– А как ваша фамилия? – приподнимаю голову и щурю глаза. – Вы учиняете мне допрос, но при этом даже не представились.

Губы мужчины кривятся в хищном оскале, а затем он достает из заднего кармана джинсов удостоверение с золотистым изображением герба и кидает его передо мной на стол.

– Следователь Невзоров Антон Павлович, – предоставляется он. – И для уточнения: сейчас у нас не допрос, а просто неформальная беседа.

Беру удостоверение в руки и, раскрыв его, быстро пробегаюсь глазами по тексту. Мужик не соврал, он правда из следственного комитета. А это плохо. Очень плохо.

– Так как фамилия у вашего парня? – повторяет он свой вопрос.

На секунду заминаюсь, но потом твердо произношу:

– Бестужев.

– Интересное дело, госпожа Кац, – Невзоров отлипает от стола и принимается неспешно расхаживать туда-сюда. – Соседи утверждают, что слышали крики вашей матери, гласящие о том, что ее мужа – цитата – «убивают». Как вы можете это прокомментировать?

– Мама у меня очень впечатлительная. Когда увидела конфликт Игоря с Глебом, испугалась за мужа и начала звать на помощь. Никакой реальной угрозы для жизни отчима на тот момент не было. Скорее, это Глеб мог пострадать.

– Почему?

– Потому что он младше Игоря, – поясняю очевидную вещь.

– То есть вы хотите сказать, что у Бестужева были причины ненавидеть вашего отчима? – каким-то удивительным образом Невзоров поворачивает все по-своему. – Игорь Белянский затеял с ним драку. Первый ударил его. Чем не мотив для мести?

– Ничего такого я сказать не хочу, – отрицательно качаю головой. – Просто поясняю, что именно слышали соседи в тот день. Глеб и не думал мстить Игорю. Повторюсь, это была просто бытовая ссора.

– Понятно, – Невзоров перестает разгуливать из угла в угол и снова фокусируется на мне. – Так чем вы занимались в тот вечер, когда горел ваш дом?

– Я же уже сто раз сказала, – старательно глотаю всколыхнувшееся раздражение. – Я была с Глебом.

– И чем вы с Глебом занимались?

– Какое отношение мой досуг имеет к пожару?

Складываю руки на груди, принимая закрытую позу. На противостояние этому следаку уходит слишком много внутренних сил. Мне нужно сократить расход энергии, иначе еще пара-тройка минут – и я грохнуть в обморок от перенапряжения.

– О, поверьте, детали, которые, на первый взгляд, неважны, могут здорово помочь, – Невзоров снова скалится. – Так чем вы были заняты?

– Мы просто сидели дома. Смотрели телевизор и все такое.

– Вас кто-нибудь видел? – он зеркалит мое движение и тоже скрещивает руки.

– Вы сказали, что это не допрос, но с каждой секундой наша беседа все больше и больше напоминает его. Если вы меня в чем-то подозреваете, то давайте лучше договоримся о новой встрече. Я приду на нее с адвокатом.

– Ох, Стелла Анатольевна, прошу простить мои манеры, – Невзоров снова улыбается, и его голос пропитывается извиняющимися интонациям. – Честное слово, это профдеформация – ну не умею я вести нормальные диалоги. Каждый разговор рано или поздно начинает напоминать допрос. На самом деле я просто хочу максимально прояснить сложившуюся ситуацию. Так нам всем будет проще в ней разобраться.