Бунтари не попадают в рай

Он глядит на меня в явном нетерпении, а я не знаю, как рассказать ему о том, что произошло в участке. У меня просто нет для этого слов. Все они вмиг стали пустыми, плоскими и совершенно неподходящими.

Разве есть какая-то правильная фраза для того, чтобы безболезненно отнять у человека надежду? Не думаю. Что бы я ни сказала, какие бы эпитеты ни подобрала, правда будет звучать вопиюще уродливо. Поэтому, наверное, нет особого смысла париться над формой – содержания она все равно не изменит.

– Ну! Не молчи! – тормошит меня Глеб. – Что сказали менты?

– Чаю нальешь? – спрашиваю, чтобы оттянуть неприятный момент.

Хотя тут уж тяни, не тяни… Просто даю себе немного времени собраться с мыслями.

– Конечно, – парень отправляется на кухню, и оттуда вновь доносится его голос. – Стелл, ну чего там в ментовке-то было? Не томи, а! Я уже весь извелся.

Подхожу к Глебу сзади и обвиваю руками его крепкий торс. Сильно-сильно. Чтобы, несмотря на творящийся ужас, он знал, что я его обожаю. Жизни без него не мыслю.

– Судмедэкспертиза выяснила, что смерть Игоря наступила еще до пожара. Они знают, что его убили.

Металлический грохот рухнувшего на плиту чайника, который Глеб до этого держал в руках, пронзает воздух и тоскливым эхом отдается в наших бьющихся в унисон сердцах. Я не вижу лица парня, но точно знаю, что оно перекошено от шока и смятения. Еще сильнее вжимаюсь грудью в родную спину и тихо произношу:

– Я люблю тебя, Глеб. Очень-очень.

Высвободившись из объятий, он медленно поворачивается ко мне и обхватывает мои щеки своими большими теплыми ладонями.

– Я тоже люблю тебя, Стелла. И по-прежнему считаю, что мы со всем справимся. Вместе, слышишь?

Ох, Глеб. Милый, дорогой Глеб. Если бы ты только знал то, что знаю я, ты бы не был таким оптимистом.

– За дело уже взялся следователь, – выговариваю это с трудом, потому что меня начинают душить слезы. – Соседи донесли ему о твоей драке с Игорем и… В общем, – всхлипываю и от беспомощности вонзаюсь ногтями в футболку парня, – он подозревает тебя, Глеб.

Синие глаза недоверчиво расширяются, а я тороплюсь продолжить мысль:

– Следак сказал, что явка с повинной может уменьшить срок на четверть. Возможно, если я расскажу на суде правду о том, как Игорь меня доставал, мне смягчат наказание и…

– Стоп! – резко обрывает Глеб. Его ладони соскальзывают мне на плечи и сжимают их так сильно, что мне даже становится немного больно. – О чем ты говоришь? Я тебя не понимаю!

– О признании своей вины! Я должна это сделать, понимаешь? Иначе они во всем обвинят тебя!

– Такого не будет! У них нет доказательств!

– Откуда ты знаешь?! – мой голос срывается на крик. – Следак считает, что после той драки у тебя были причины мстить Игорю! Я не могу так тебя подставить!

– И поэтому решила подставить себя?! – грубо встряхнув меня, орет парень. – Нет уж, Стелла! Выкидывай эту хрень из головы!

– Да, Глеб, решила! Уж лучше я, чем ты! – верещу я, вырываясь из его рук. – Ведь это я убила Игоря! Я во всем виновата! Не ты!

– Ты защищалась! – от злости у него сбилось дыхание, и грудь часто вздымается. – Мать твою! Ты просто защищалась, Стелла!

– Это я и расскажу! – цежу сквозь рыдания. – Попрошу полиграф и буду говорить правду. Только правду…

– Стелла, пожалуйста! – смотрит умоляюще. – Это все равно срок! При любом раскладе!

– Не перебивай, дай мне закончить, – шагаю к Глебу и, закрыв ладонью его род, шепчу. – Ты и так сделал для меня слишком много. Я тоже хотела, чтобы у нас все получилось, но не вышло. Не вышло, Глеб! Мы попались! И теперь единственный выход – это признаться во всем. Я знаю, что мои слова кажутся тебе бредом, но я все обдумала, правда. Я совершила поступок и готова к последствиям. Да, мне страшно. Чертовски страшно. Но я справлюсь, если ты меня поддержишь, Глеб! Ты должен меня поддержать! Обещай! Обещай, что поддержишь!

Я чувствую, что на меня неминуемо накатывает истерика: ладони дрожат, слезы дребезжащей пеленой застилают взор, а голос так и норовит сорваться в визгливый фальцет. Но, несмотря на сосущую пустоту в сердце, мой дух как никогда тверд. Да, я решила. И нет, я не отступлю.

Помните, я говорила, что в моей жизни все с самого начала идет к концу? Это ощущение преследует меня с детства, и, кажется, настало время шагнуть в пугающую неизвестность. Обнулиться. Стать ничем. Исчезнуть. Чтобы потом с чистой совестью и спокойной душой начать заново.

Глеб смотрит на меня с болезненным вниманием, но возражать и перечить не торопится, поэтому я медленно убираю руку от его рта и, шумно шмыгнув, повторяю:

– Обещай, что поддержишь. Ты должен, Глеб.

Синий требовательный взгляд в молчаливом напряжении жжет мое лицо, и медленно текущие секунды подобны пытке. Если он не даст добро, не сыграет со мной за одно, я не выдержу. Моя воля сломается, а я сама осыплюсь в прах и пепел. Я без него не смогу. Ни шагу вперед, ни шагу назад.

– Хорошо, – наконец отвечает Глеб, нарушая затянувшуюся тишину. – Но взамен я тоже хочу от тебя обещание.