Бунтари не попадают в рай

Пока Романова суетливо сотрясает воздух своим никчемным бредом про сэкономленные карманные деньги, я выуживаю из кармана джинсов бумажку, которую вручил мне Невзоров, и молча протягиваю ей.

– Что это? – трясущимися пальцами она обхватывает серый клочок.

– Это сумма взятки, которую нужно дать ментам, чтобы Глеба отпустили, – поясняю терпеливо, хотя меня так и подмывает по привычке наорать на эту наивную овцу. – Ну что, твои несъеденные обеды тянут хотя бы наполовину?

– Нет…

Ася стремительно бледнеет. Кажется, до нее только сейчас доходит серьезность положения Глеба. И только сейчас она осознает, что, возможно, больше никогда его не увидит.

– Так я и думала, – бросаю язвительно. – Надеюсь, теперь наш разговор исчерпан.

Романова понурит голову и нехотя отступает в сторону, пропуская меня обратно в квартиру. При этом выглядит она точно так же, как в день, когда я тупыми ножницами кромсала ей косы в женской раздевалке, – подавленной и бесконечно печальной. Глаза на мокром месте, кончик носа порозовел, уголки губ опущены вниз.

Сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что, может, была слишком резка с Асей, но злость, бурлящая во мне, лишала объективности. Я была такой несчастной, что мечтала заразить своим несчастьем всех вокруг. Ну, чтобы не мучиться в одиночку.

Эгоистично, знаю. Но вот такая вот у меня гнилая натура.

Издеваясь над Романовой, я хотела облегчить собственную боль, но чертово облегчение так и не наступило. Ни тогда, ни сейчас.

Теперь-то я понимаю, что по-настоящему излечить душу можно только любовью. А обида и агрессия – лишь дешевые анестетики с ограниченным сроком воздействия.

Глава 76

Ася

– Ась, тук-тук, ты меня слышишь? – пелену мрачных безрадостных мыслей прорезает голос Егора.

– А? Что? – встрепенувшись, поднимаю на него взгляд.

– Я говорю, у меня в четырнадцатом задании другой ответ получился, – пододвигает ко мне свою тетрадь. – Вот здесь у нас разные корни уравнения, видишь?

Склоняюсь к его записям и, пробежавшись по ним глазами, отвечаю:

– Ты неправильно преобразовал аркфункцию отрицательного аргумента. Тут не Пи, деленное на три, – тычу пальцем в решение, – а Пи, деленное на шесть.

– Блин, точно, – Янковский покусывает губу. – А я и не заметил. И все решение к чертям полетело…

Парень принимается переписывать задачу, а я вновь погружаюсь в себя. В библиотеке тихо и малолюдно. Из студентов тут только мы с Егором да рыжеволосая девчонка из параллельной группы. Учеба закончилась, и колледж опустел. Те, кому плевать на экзамены, вовсю наслаждаются свободой, ну а мы что есть мочи готовимся к сдаче.

– Все остальное вроде сходится, – говорит Янковский, сверяя наши ответы. – А ты, Романова, оказывается зверь в алгебре!

– Да какой уж там, – отмахиваюсь. – Просто надрессировала мозг на решение конкретных однотипных задач.

– Мы все так, – усмехается он, листая методичку. – Куда, кстати, поступать планируешь?

Вопрос Егора звучит непринужденно, но я все равно напрягаюсь. По той простой причине, что я никогда и ни с кем это не обсуждала. Мои планы на будущее – это что-то из разряда потаенного и немного постыдного, потому что я не привыкла руководствоваться своим «хочу». Моей жизнью по сей день правит суровое «надо», произнесенное строгим голосом непреклонной мамы.

У нас в семье принято считать, что после колледжа я поступлю в местный филиал аэрокосмического института. Так же, как и мама в свое время. Не то чтобы это как-то обсуждалось, просто родители приняли такое решение. Как всегда, без моего участия.

Я не спорила и не возражала, но в глубине душе желала совсем другого.

Во-первых, я с одиннадцати лет мечтала уехать из нашего загибающегося городка. Расправить крылья и зажить жизнью, лишенной гнета прошлых обид и неусыпного родительского контроля. Поймите правильно, я люблю родину, но проводить здесь остаток своих дней мне вовсе не хочется.

Во-вторых, идея с аэрокосом… Ну не знаю. Она, может быть, и неплоха, но точно не для меня. Где самолеты, а где я? Да и впоследствии переквалифицироваться в бухгалтера, как это сделала мама, меня тоже как-то не тянет.

Вот пединститут – совсем другое дело. Туда бы я с удовольствием пошла. Возможно, это чересчур самонадеянно, но мне кажется, я бы смогла стать хорошей учительницей.

На днях я изучала сайт московского пединститута, и знаете что? Требования у них вполне адекватные. В теории, при благоприятном стечении обстоятельств я бы могла туда поступить. И общежитие для иногородних они предоставляют. Разве не прелесть?

Только подумайте! Я и в Москве. Гуляю по Красной площади, фотографируюсь на фоне Кремля, езжу на метро. Можете представить? Я, если честно, с трудом, но робкая надежда во мне все никак не умирает.

Чем черт не шутит, а вдруг получится?

– Я… Я не знаю пока, – отвечаю уклончиво. – Есть у меня несколько вариантов…

– Ну а самый предпочтительный какой? – не унимается Егор. – Где бы ты реально хотела учиться дальше?

– В московском педе, – выпаливаю я и тут же пугаюсь.

Очуметь! Я только что призналась в своих мечтах вслух!