Бунтари не попадают в рай

Повисает тишина. Парень задумчиво хмурится и переводит взгляд вдаль, в небо, в котором сотнями багряных всполохов разгорается закат. Летом солнце заходит особенно красиво, будто устраивает показательный спектакль. Танцует на линии горизонта, обнимает сияющими лучами землю и наполняет воздух теплым мерцанием. Я тоже на какое-то время растворяюсь в созерцании живописного пейзажа, цепляющего за живое, а потом грустно вздыхаю: чертовски жаль, что Глеб этого не видит.

– Он ведь ни в чем не виноват, правда? – глухо произносит Егор.

– Сомневаешься? – отзываюсь тихо.

– Нет. Нисколько, – медленно ведет головой из стороны в сторону.

А затем вдруг снимает с себя небольшую плечевую сумку и кладет ее рядом со мной:

– Вот, возьми. Это должно помочь.

Ничего не понимая, беру сумку в руки и, расстегнув молнию, пораженно ахаю. Перед моими глазами толстенная пачка оранжевых купюр.

– Егор, что это? – выдавливаю, не помня себя от шока.

– Деньги, – отвечает просто. – Тут нужная сумма. Дома пересчитаешь.

– Но… Откуда? Откуда у тебя столько? – мысли мечутся в голове, как бешеные, поэтому у меня с трудом получается облечь их в слова.

– Я вступил в наследство, – огорошивает он. – Восемнадцать стукнуло.

– Тебе? Когда? – лепечу пораженно.

– Сегодня.

– Значит, они официально твои? Черт, это же очень много! Как ты достал их так быстро?

– Это деньги моего отца. И я единственный наследник, – поясняет парень. – А что касается суммы, поверь, для Москвы это не такие уж и баснословные деньги. Там люди живут немного другими категориями. Мой адвокат пошел на небольшую хитрость и помог почти мгновенно обналичить часть наследства. Но это уже детали.

– Господи, Егор, – голос дрожит, и ладони, в которых я сжимаю сумку, – тоже. – Спасибо! Спасибо тебе огромное! Мы с Глебом обязательно все вернем! Со временем…

От шока и радости я совершенно дезориентирована. Не знаю, как себя вести, и плохо контролирую чувства, которые льются из меня нескончаемым потоком. Мне хочет плясать от счастья, рыдать и смеяться. Причем это все одновременно.

– Возвращать не нужно, – отрицательно мотает головой Янковский. – Я Глебу тоже кое-чем обязан. Считай, вернул должок.

– Ну уж нет! Это же тебе не какая-то мелочь! Блин, да это целое состояние! – тараторю я.

– Слушай, Стелл, – он ловит мой бегающий взгляд. – Последние полгода были отстойными. И Глеб здорово меня поддержал. Во многом. Впрочем, как и ты. Ведь ты стала моим самым первым другом здесь, помнишь? – я киваю, а Егор продолжает. – Я делаю это не потому, что хочу почестей или благодарности, а потому, что реально стремлюсь помочь. Глеб заслуживает этого.

– Да, заслуживает, – повторяю тихо.

– А по поводу денег – не переживай. Отец оставил мне более, чем достаточно. И самое главное – он бы одобрил мой поступок.

– Егор, ты замечательный! – шепчу сквозь слезы и, встрепенувшись, добавляю чуть громче. – Ох, черт, чуть не забыла! С Днем рождения тебя!

Придвигаюсь ближе и висну у Янковского на шее, утыкаясь носом в его футболку. Он обвивает мою спину руками и стискивает меня в объятьях.

– Спасибо. Наконец-то я совершеннолетний.

– Ну что? После экзаменов сразу в Москву? – отлипаю от него и провожу ладонями по щекам, утирая влагу.

– Угу, – кивает он. – Только перед этим хотелось бы увидеть засранца Бестужева.

– Увидишь, – улыбаюсь. – Теперь непременно увидишь.

– Ну ладно, – хлопнув себя по коленям, Егор поднимаются. – Думаю, у тебя есть дела поважнее пустых разговоров с бывшим парнем.

Застегиваю сумку и вешаю ее на себя.

– Пожалуй.

– Дай знать, когда все сделаешь, ладно? А то я тоже места себе не нахожу.

– Конечно, – обещаю я. – Первым делом тебе позвоню.

– Ну пока.

Янковский делает шаг в сторону пешеходной дорожки, и я, опомнившись, окликаю его:

– Егор, а откуда ты узнал про деньги? Про сумму, которая нужна?

– Ася сказала.

– Ася? Романова? – повторяю удивленно, и впервые в жизни фамилия бывшей подруги не оседает на языке горьким послевкусием. – Вы разве общаетесь?

– Да, немного, – уголки его губ едва заметно дергаются наверх. – Она милая.

По привычке хочется съязвить. Сказать, что она ты еще лицемерка и притворщица, но я сдерживаюсь. Не потому, что поменяла свое мнение относительно ее личных качеств, а потому что впервые в жизни испытываю к Асе нечто, смутно напоминающее благодарность.

– Да, наверное, – отзываюсь слегка растерянно.

Егор делает прощальный взмах рукой и сливается с толпой людей, безмятежно прогуливающихся по вечернему парку.

Глава 78

Глеб

Когда лысый охранник с заплывшими жиром щеками появляется на пороге камеры и гнусавым голосом объявляет, что его величество начальник изолятора желает меня видеть, я удивленно вскидываю брови. Интересно, зачем я сдался повелителю этой вонючей каталажки? Дрючить меня не надо – я ведь сам во всем сознался. До суда вроде тоже еще далеко. В чем тут долбанный подвох?

Медленно поднимаюсь со скрипучей койки и ловлю недоуменный взгляд сокамерника. Даже Вадимыч, просидевший на нарах чуть ли не пол своей жизни, выглядит пораженным. Жопой чую, не к добру это все.

– Давай, на выход, – бубнит охранник, глядя куда-то мимо меня.