Бунтарка

— Моя мама купила мне пачку презервативов на шестнадцатый день рождения, после того как я начал встречаться с Самантой. Она завернула их в красивую оберточную бумагу и привязала бантик.

У Сета есть презервативы. Сет, занимающийся сексом с Самантой. Сет, желающий заняться сексом со мной. Сет и я, занимающиеся сексом. Презервативы, секс, Сет, секс, секс и секс.

— Тебе пришлось развернуть подарок перед ней?

— Да! — выкрикивает Сет и смеется. — Она положила коробочку на мою тарелку за ужином. Папа сфотографировал. Я могу только молить бога, чтобы они никуда это не выложили.

— Ты шутишь.

— Не шучу.

— Охренеть.

— Именно так. Мама сказала мне, что так делают голландцы, и она думала, что это очень прогрессивно.

— Вау, — говорю я, но мое сердце колотится. Мне нужно набраться храбрости, чтобы спросить. — Так ты и Саманта?..

Сет еле заметно качает головой.

— Ни разу. Не знаю… то есть я был… заинтересован, не буду врать. Но она не была уверена. Поэтому ничего не произошло.

Я убираю прядь волос за ухо, внезапно чувствуя себя храброй.

— То есть ты не делал этого?

— Нет. — Его голос опускается почти до шепота. — А ты?

— Нет! — говорю я удивленно. — Я же сказала, что раньше ни с кем не встречалась.

— Ладно, ладно. — Он сжимает мою руку и посмеивается. — Просто интересно.

Я провожу большим пальцем по костяшкам его пальцев. Вдыхаю мятный запах.

— Думаю, если кто-то тебе очень нравится, это нормально, — шепчу я и слегка дрожу. Я всегда в это верила. Еще до того, как встретила Сета.

— Да, — говорит Сет. — Я тоже.

Я льну к Сету, и мы целуемся как-то по-новому. Поцелуи, полные новых возможностей, которые пугают и возбуждают.

В конце концов мне нужно ехать домой, поэтому мы направляемся к машине. Когда Сет подвозит меня домой, он говорит:

— Скоро День святого Валентина.

— Я знаю, — я бросаю на него взгляд, — но я не буду заниматься с тобой сексом на следующей неделе.

Сет взрывается смехом.

— Я просто напомнил.

— Пожалуйста, не покупай мне плюшевого медведя из «Волгринс».

— Что? — Сет приподнимает бровь. — О, мы что, только встретились? Привет, меня зовут Сет.

— Парочки в Ист Рокпорте подходят ко Дню святого Валентина очень тривиально, — говорю я. — Много плюшевых медведей, у которых на животике написано «Люблю тебя». Много дешевого шоколада и роз из бакалейного магазина.

— Я бы никогда так не поступил с девочкой Мокси, — говорит Сет.

— Ух, не говори так, это вгоняет меня в депрессию, — я хмурюсь своему отражению в окне.

— Прости, не хотел.

— Все нормально. Просто мне очень хочется, чтобы все было по-другому.

Тот великолепный день, когда девочки заклеили школу Мокси-наклейками, кажется, был миллион лет назад. После угроз директора Уилсона и после того, как Люси попала в неприятности, все вернулось к норме по версии Ист Рокпорта. Митчелл и его дружки все еще просят девочек делать сэндвичи. Была короткая, но жесткая проверка дресс-кода в конце января. Мы даже не пытались больше продавать выпечку для женской футбольной команды, потому что делать это под другим названием уже не так захватывающе.

— Ты сделала все, что могла. Вряд ли тебе удастся изменить всю школу, — говорит Сет, фары его машины освещают улицу. — По крайней мере, еще один год, и ты выберешься отсюда.

Я хмурюсь.

— Да, но там все равно останутся девушки, когда я уйду. Я не создавала «Мокси» для себя. Я сделала это для девочек. — Я слегка качаю головой. — Забудь. Звучит, словно у меня огромное эго.

— Нет, я понимаю, — говорит Сет, подъезжая к дому. Я смотрю наверх и вижу, что свет горит. Мама дома.

— Не думаю, что ты можешь это понять, — я вздыхаю, — если только кто-нибудь сыграет с тобой в «Толкни и хватай».

— Ты всегда можешь сыграть со мной в «Толкни и хватай», если это поможет, — говорит Сет, и маленькая часть меня хочет, чтобы он не шутил по этому поводу. Но я обо всем забываю, когда он целует меня.

— Увидимся. — Он улыбается, и я таю в миллионный раз за вечер.

Зайдя в дом, я вижу, что мама устроилась на диване и смотрит телевизор.

— Как прошел ужин? — спрашивает она.

— Хорошо. Родители Сета — художники из Остина, и они немного… эксцентричные.

— О боже, знаю я этих художников из Остина.

— Я съем немного мороженого, ты хочешь?

— Я не против! — Кажется, мама довольна.

Когда я накладываю две миски мороженого и присоединяюсь к ней на диване, я рассказываю о Зои и Алехандро и даже изображаю Зои, включая ее плохой испанский акцент. Мама громко смеется.

— Не смейся. Они хотят, чтобы мы как-нибудь поужинали с ними.

Мама закатывает глаза и продолжает смеяться, и я счастлива. Прошло много времени с тех пор, как мы смеялись вместе и обсуждали наш день, сидя на диване. Интересно, старается ли Джон рассмешить ее время от времени? Надеюсь, что да.

Мы съедаем немного мороженого, и мама говорит:

— Кажется, вы с Сетом… как вы там говорите? Настроены серьезно?

— Ой, мам, не надо.

— Я вижу, что вы проводите много времени вместе. Хочу убедиться, что у тебя нет никаких вопросов.

Я думаю о презервативах, которые мама Сета оставила ему на тарелке за ужином. Мои щеки слегка краснеют.