Буратино. Правда и вымысел…

— Это ещё зачем? — удивился Фальконе.

— Денег заработать хочешь?

— Конечно, хочу, а сколько?

— Короче, ночью в три у гимназии, — произнёс Буратино и пошёл.

— Эй, синьор, — окликнул его Фальконе, — а где взять тачку?

— Позаимствуй у угольщиков на шахте. У них там добра хватает, а к утру отвезёшь все обратно.

— Хорошо, — согласился Джузеппе.

— Тогда в три около гимназии.

— Вы сами хоть придите? А то буду стоять, как дурак, ночью с телегою и мешками, а вы не явитесь.

— Явлюсь.

«С какими болванами приходится работать, — думал Буратино, — ему ничего доверять нельзя, всё придётся делать самому». С этими мыслями парень открыл калитку и на убогом дворике увидел толстую женщину, которая по количеству бородавок вряд ли уступала знаменитому африканскому бородавочнику.

— Синьора Джульетта? — вежливо спросил он.

— А тебе-то что? — ответила обладательница бородавок.

— Мне выпивки.

— Выпивки? Всем выпивки, а деньги у тебя есть? А то шастают тут всякие нищеброды и шантрапа, а денег не имеют, — говоря это, тётка взяла жиденькую метлу и стала делать движения, смысл которых означал: я тебя в упор не вижу, а подметаю двор.

— Денежки у меня есть, — Пиноккио достал из кармана монетку и повертел её перед бородавчатым носом женщины.

— Украл либо, — сообразила тётка, и в её глазах появился алчный блеск, — Серджио, Фернандо, идите сюда, лоботрясы. Ну-ка, схватите этого вора, он деньги украл.

Из дома тут же появились две детины, физиономии которых не омрачала печать интеллекта. Они послушно двинулись к мальчишке, разминая кулаки. Парни были огромными. Тут кто угодно испугался бы, но как ни странно, Пиноккио проявил выдержку и заорал, что было сил, вкладывая в крик всю уверенность, какая у него была:

— А, ну, стоять на месте, дауны низколобые, а то будете иметь дело с полицией!

Оба дебила послушно встали и уставились на мать, ожидая нового приказа. Но Пиноккио решил не упускать инициативу и, уже обращаясь к Джульетте, произнёс:

— Ну, ты, мурло дикобразье, давай-ка шевели своим толстым задом и по-быстрому принеси мне две бутылки самой дешёвой чачи, а не то будешь иметь счастье лицезреть синьора околоточного и отведаешь добрых полицейских дубинок.

— Мама, — произнёс один из сынков, — лучше дайте ему чачи и возьмите деньги, а то эти полицейские дерутся, чисто волки.

— Помалкивай, губошлёп, — обрезала мамаша сына, — а вы, маленький носатый синьор, больно грозный, ну да ладно. Давайте ваши деньги, сейчас вынесу вам выпивку.

— Нет, сначала вынеси выпивку и два сольдо сдачи. И побыстрее.

— Вот какие злобные бывают… — дальше Буратино не расслышал, так как Джульетта скрылась за дверью.

Он сам стал внимательно рассматривать двоих бугаёв-сынков и заговорил с ними:

— А вы, я смотрю, крепкие ребята!

— Это да, — согласился один, — мы ужас как сильные.

— Мы вдвоём, — заявил второй, — за день ведро лукового супа съедаем и ещё макарон, и ещё хлеба.

— А картошки сколько! — подхватил первый.

— Вы прямо как Ламе Гудзак или Пантогрюэль какой-то, — восхитился Буратино.

— Мы никаких гудзадов не знаем, — ответил один из братьев, — но на нашей улице больше нас никто сожрать не может.

— А мясо любите?

— У-у, — в один голос произнесли братья и даже прищурились оба от восторга, — ужас как любим, да где его взять, оно нынче дорого.

— Ну, жрать-то понятно, — задумчиво произнёс Буратино, — а вот как насчет подраться?

— Это запросто, — сказал один.

— Раз плюнуть, — добавил другой, — как-то мамаша зазевалась один раз, так мы у неё две бутылки чачи и стянули, выпили и всю улицу погоняли.

— И ещё троим полицейским досталось, — уточнил первый.

— А ещё сортир у скорняка разнесли.

— А ещё…

— Хватит болтать, — появилась из дверей мамаша, — вот ваша выпивка, маленький носатый синьор, гоните мне мою монету.

Пиноккио взял две бутылки, но деньги отдавать не торопился:

— Сдачу, — напомнил он.

— Нате, — Джульетта протянула ему два сольдо, после чего тот отдал ей деньги.

— Надеюсь, все остались довольны? — спросил он.

— Куда там, а дикобразьей мордой кто меня обзывал? — вспомнила Джульетта.

— Приношу свои извинения, мадам, и готов засвидетельствовать своё почтение — сказал Пиноккио, чем немало польстил даме.

— Ой, — охнула та от такой галантности и покраснела от удовольствия.

— Парни, — продолжал мальчик, обращаясь уже к сыновьям, — а могу ли я обратиться к вам, когда мне нужно будет намять кому-нибудь бока, за пару сольдо?

— Только скажите кому, переломаем рёбра за пару сольдо, — заверили парни.

— Уж за пару сольдо мы расстараемся.

— Буду иметь вас в виду, — пообещал Пиноккио.

— А как же нам вас величать? — поинтересовался один из них.

Пиноккио остановился у калитки, и его насмешливые и нагловатые глаза оглядели всю семейку, его большой рот растянулся в благородной усмешке, и чётко выдержав паузу, парень сказал:

— Зовите меня Буратино.

— Какое редкое имя, — удивлённо и даже восхищённо произнёс один из братьев, глядя вслед уходящему мальчику.

— Видать, благородный синьор, — согласился другой.

— Свинская носатая морда, — вставила Джульетта, — чтобы он сдох, носатый дьявол.