Буратино - правда и вымысел. Часть 3. Чугунные крылья Икара

А гигант Серджо, так тот был вообще к деньгам, скажем так, индифферентен. Ему бы с пацанами быть да чтоб пожрать было. Даже вышедший после войны на работу Сальваторе Швейман, и тот был солидарен с коллективом.

— Я тоже готов терпеть, — сказал умный мальчик. — Только в следующем месяце вы мне выплатите зарплату и за этот. И плюс десять процентов за задержку.

— Какой бескорыстный еврейский мальчик, — сказал Рокко Чеснок, — аж по очкам охота дать.

— Мои требования считаю справедливыми, — заметил Сальваторе, — так как…

— Хорошо, хорошо, Сальваторе, — смеялся Буратино. — А на Рокко не обращай внимания. Он просто из тех людей, которым деньги достаются без труда, вот он к ним и относится без уважения.

— Может, бабки мне и достаются без труда, — возразил Рокко, — зато они достаются мне нервами и кровью.

— Интересно, чьей кровью они вам достаются? — поинтересовался Сальваторе. — Судя по вашему виду, синьор Рокко, вы не много крови потеряли за последнее время.

— Ну, ладно ты, «дебет-кредит», — усмехнулся Рокко, — выдай мне десять сольдо, пойду прогульнусь сегодня, что ли.

Сальваторе выжидательно уставился на Буратино, а тот, в свою очередь, загадочно переглядывался с Лукой. После чего одобрительно кивнул бухгалтеру. И тот выдал Чесноку требуемую сумму. Новоиспечённый человек чести сразу удалился.

— Хоть бы одним глазком взглянуть на его девку, — глядя ему вслед, произнёс Буратино. — Очень уж любопытно.

— А чего глядеть-то, на них не глядеть нужно, — многозначительно заметил Лука и добавил: — Я знаю парочку весёленьких девиц, озорные ужас. И денег им платить не нужно, они идейны, водочки дать, на извозчике покатать, в кабаке посидеть, но главное, чтобы с уважением. Так за уважение они тебе такое откоблучат, что ого-го, что любо-дорого. Может, позвать?

— Ну давай, что ли, — без особого энтузиазма сказал Буратино, тут же вспоминая про свою кареглазку.

Глава 22 Время любви

К большому его сожалению, из-за сложившегося кризиса Пиноккио не мог себе позволить ни коляски, ни дорогих подарков. Поэтому он сидел на работе и ждал минуты, когда, наконец, он сможет начать завоевание красавицы Рафаэллы. А пока завоевание не началось, можно было, конечно, позабавиться и с простыми девчонками.

А Луке два раза повторять было не надо, он ушёл и вернулся через час:

— Забил с ними стрелку в восемь вечера у церкви, что рядом с ратушей.

— А вдруг не придут? — спросил Пиноккио, чувствуя, как у него потеют ладони.

Лука высокомерно усмехнулся и посмотрел на дружка, как опытный человек смотрит на салобона:

— Прибегут как миленькие, — уверенно заявил он. — И уже подмытые.

Погуляем чуть-чуть, купим им по пирожку, и они наши.

— По пирожку? — не поверил Буратино.

— Ну, может, по пирожному. А водки своей возьмём.

— А девки хоть симпатичные? — продолжал сомневаться Пиноккио.

— Нормальные, чистоплотные. Хотя от триппера никто не застрахован.

Как говорится, триппера бояться — с девками не развлекаться.

— Ну-ну, — сказал Буратино и отправился к морю стирать рубаху.

Лука тоже начал прихорашиваться, он поставил осколок зеркала на пустую бочку и стал придирчиво осматривать свою физиономию, уничтожая те мелкие воспаления, которые доставляют некоторым субтильным молодым людям немалый душевный дискомфорт. Конечно, Лука к таким не относился, тем не менее, продолжал чистку лица. А Джанфранко, ходивший вокруг с любопытством и некоторым беспокойством, наблюдал приготовления двух друзей. Его что-то сильно волновало. И, наконец, он, не выдержав, спросил:

— Это вы чего? Куда-то намыливаетесь, что ли?

— А тебе-то что? — отвечал Лука.

— Да так, спросил просто. Чего, уже и спросить нельзя?

— Спросить можно, — разрешил Лука.

— А, вы к девкам, что ли?

— А тебе-то чего?

— Ну, интересно же. Так к девкам или нет?

— Вот я думаю, — задумчиво произнёс Крючок, продолжая рассматривать свою физиономию, — может, мне побриться?

— Тебе окромя ног и брить-то больше негде, — заметил Пепе Альварес, тоже заинтересованный подготовкой ребят к свиданию.

— А тебя, Пепе Альварес, никто не спрашивал. Тебе же самому, конечно, есть что побрить, если ты неделю не побреешься, тебя от обезьяны не отличишь, — парировал Лука.

— Лука, ну так вы к девкам собираетесь? — не отставал Гопак.

— Ну, к девкам, к девкам, вот прицепился, нудный какой.

— А вы вдвоём пойдёте?

— А что?

— Ну вдвоём?

— Вдвоём, чего пристал-то? Иди займись каким-нибудь делом. Иди угля под котёл подбрось.

— Каким ещё делом, нетути у меня никаких дел, а за котлом сегодня Пепе следит, — отвечал Джанфранко.

— «Нетути» у него никаких дел, видите ли. Ну застрели кого-нибудь, что ли, или ноги помой. Или сам обмойся.

— А чего мне обмываться, что я, покойник, что ли?

— Ладно, не хочешь обмываться, не обмывайся, а от меня отстань.

— А вот вы к девкам идёте, — не отставал Гопак, — а сколько же у вас девок будет?

— Девять, — соврал Лука.

— Девять? — Пепе Альварес засмеялся. — Тебе бы хоть с одной справиться.

Лука раздражённо вскочил, опрокидывая бочку с зеркалом на землю:

— Чего вы ко мне прицепились? Отстаньте от меня, вот зануды. Вам что, заняться нечем? Лезут тут…