Бурелом

«Значит, и верно Рита была, — вяло думает Платон. — И что это я нюни пускаю, подумаешь…»

Спустились к реке. Катерина потребовала, чтобы они разделись по пояс.

— А, может, совсем прикажешь? — осклабился Петро.

— Не видала!.. — Катерина схватила его за ворот и стала окунать головой в воду.

Платон поспешил сам проделать то же. «Купание» несколько протрезвило их. Но настроение по-прежнему оставалось приподнятым. Платон и Петро заговорщицки перемигнулись. Затем схватили Катерину и столкнули в реку. Та завизжала на весь поселок. Из ближайших домов повыбегали женщины, таращились на странное купание поварихи. Пока она барахталась в воде, Корешов и Суворов столкнули лодку, отплыли.

— Вот кобели! — грозила Катерина, выжимая подол платья. — Утонешь, домой не возвращайся, — напутствовала она своего возлюбленного. — Смотри мне!

— Ха-ха-ха! — отвечал ей из лодки дружный смех подвыпивших «экспедиторов». — Утонем, не вернемся. Ха-ха-ха!

От конторы бежали несколько мужчин, впереди Наумов. Они махали руками и требовали вернуться.

— Волошина наябедничала, — сплюнул за борт Петро.

— Теперь пусть попробуют догнать, — отозвался Платон. Поплевал на ладони, взялся за весло. — А, ну, нажмем! Солдату терять нечего, кроме звезд со своих погонов…

Они вывели лодку на средину реки. Течение ее подхватило и понесло, как на крыльях. Петро на четвереньках прополз на нос лодки, положил голову, на мешок, загундосил неразбери-пойми какую песню. Потом сказал:

— А ты по Ритке не плачь: на наш век баб хватит… — И сонно замурлыкал под нос: — Менял я девок, там-дам-рьям, да как перчатки…

Платон на корме правил веслом. Когда становилось невмоготу, черпал жестяной банкой воду, выливал на голову. По мере того как улетучивался хмель из головы, становилось стыдно. Платону чудилось, что с берега отовсюду смотрят с укором на него глаза деда. «Что же ты этак, брат, подкачал, замахнулся на женщину… Выдрать бы тебя, внук, ремнем так, чтобы сесть не мог. Мы воевали ведь для вас, и отец твой погиб за вас. Плакаться, конечно, по нам каждый день не надо, жить надо, но жить-то по-настоящему, внук…» — Платон все ниже и ниже клонит голову; потом как хватит веслом по воде, окатил Петра. Но тому все нипочем, сопит в обе дырки — и баста.

Вечерело, а они не проплыли еще и половины пути. Платон изо всех сил налегал на весло. На носу лодки заворочался Петро, приподнялся на локоть, его тошнило. Он навалился грудью на борт. Не успел Платон предупредить, как тот мешком плюхнулся в воду, едва не перевернув лодку. Платон оторопел, выронил весло. Потом спохватился, начал поспешно снимать куртку, сбросил сапоги, кинулся вслед за Суворовым. Петро торчмя торчал в воде и на всю тайгу кричал:

— Спасите-е! Спасите-е! — и отчаянно бил по воде руками.

Дальнейшее Платон помнил отрывочно. Помнил, как догнал Суворова, а как добрался с ним до берега — не помнит. Лежа на спине, он, как выброшенная на берег рыба, открывал и закрывал рот. Потом встал на корточки, подполз к неподвижному товарищу. У того изо рта пошла вода. Вспомнил, как в армии учили делать искусственное дыхание — начал практиковаться на Петре.

Тот судорожно вздохнул раз, другой, открыл глаза. Платон дал ему прийти в себя, потом приподнял за плечи, посадил. Солнце уже касалось вершин сопок.

— Тонули, что ли? — хриплым чужим голосом выдавил Петро, повел вокруг мутными глазами. Глаза у него были, такие, будто в них налилась вода.

— Тонули, да не утонули, — сердито отвечал Платон. — Что теперь делать? — Он посмотрел на босые, покрасневшие от холода ноги. Встал, выжал рубашку, потом брюки. Было неприятно думать, что лодка с продуктами, сапогами и бутылкой спирта уплыла. — Вот тебе и справили именины! — натягивая сырую одежду, поежился Корешов.

— Добро, что по нам поминок не справили. — Петро стащил сапоги, бросил их товарищу. — Бери, я теперь перед тобой в неоплатном долгу…

— Пошел к дьяволу! Сапоги обувай сам, их не разделишь.

— Ты не думай, босой я по тайге не пойду. Из портянок добрые ичиги получатся. — Суворов оторвал несколько полосок от подола рубашки, скрутил, перевязал ими портянки. — Полный порядок! — посмотрел на реку, почесал затылок. — Километров пять придется отмахать. Пошли, что ли?

— Ясно, пошли. Не сидеть же!

Петро виновато плелся сзади. Берег был низкий, болотистый. Больно жалила мошка, роем кружившаяся над головами. Двигались медленно: обходили бесчисленные протоки, продирались сквозь густые тальниковые заросли. Когда огибали очередную протоку, по реке прошла моторная лодка. Пока Корешов и Суворов добежали до берега, она скрылась за поворотом.

— Уж не нас ли разыскивают? — тревожно спросил Петро.

Платон тоже подумал об этом. Если их лодка благополучно миновала взорванную скалу, то в бригаде наверняка заметили и выловили ее. Обнаружив в лодке мешок, сапоги, куртку, решили, что с людьми приключилось несчастье.

— Ох, и будет шуму! — издал тяжелый вздох Петро.

— Да-а, по самую завязку всыплют!

— Ох-хо-хо!

— Вот тебе и «ох-хо-хо!»

— Катеринушка изведется, узнавши…

— Больше любить станет.

— И капли в рот не возьму!