Бурелом. Книга третья

Счастье тебя обмануло.
Счастье лишь раз, тайком
В сердце твое пахнуло
Розовым ветерком.

Все изменилось в мире

Радужное забытье.
Выросло глубже и шире
Робкое сердце твое.

Море шумело у мола:

Счастье навеки дано!..
Ветер врывался веселый
С набережной в окно.

В темной лиственной чаще

Ветра теряется след,
Только с ветки дрожащей
Нежный осыпался цвет

Прячась за радужной дымкой

И повянуясь судьбе.
Крадучись, невидимкой
Горе вошло к тебе.

Море, как Шехерезада,

Длинный вело рассказ.
Тысячной сказкой надо
Страшный отсрочить приказ.

Тысяча первою сказкой

В гавани пела труба,
И торопила с развязкой
нетерпеливо судьба.

XI

Маленькая танцовщица
В душном ночном кабачке.
Мечется в клетке птица,
Бьется в испуге, в тоске.

Тонкие детские руки

Подняты над головой.
Тусклая дымка скуки
Взгляд затенила живой.

Север…Как это далеко!

Гости зовут к столу.
Дикую песню востока
Кто-то поет в углу.

Резко звенят стаканы.

Слезы, как звезды, сквозь тьму.
Северные туманы
Тают в табачном дыму.

Тихая белая птица

Выпорхнула в окно.
Маленькая танцовщица,
В доме твоем темно.

_____________

Воздух горячий и синий
Жесткий библейский песок,
Маленький холмик в пустыне
И одинокий венок.

1938–1939

II. Бурелом

У окна

Ночная птица в зарослях выводит
Короткие спадающие гаммы.
Пастельный месяц из-за клена всходит.
Мир заключен в оконный вырез рамы.

…На полюсе справляют новоселье

Зимовщики на плавающей льдине.
Туристы с корабельного похмелья
Бредут гурьбою к праздничной витрине.

От канонад в Мадриде на соборе

Обрушился карниз витиеватый.
И черная гроза готовит вскоре
Огромные громoвые раскаты.

А тут все то же: зелень, глушь, прохлада…

Замолкла птица, друга не найдя.
На высохших мучных дорожках сада
Вдруг зарябили капельки дождя.

1937

* * *

Все то же творится на свете
Под знаком живой новизны.
Рождаются новые дети
Для нового смерча войны.

Вошла победителем в город

В урочное время весна  —
И лед в заливе распорот
И блещет на солнце волна.

А в сумраке лабораторий,

В глухой кабинетной ночи,
Мечтая о вольном просторе,
Смертельные зреют лучи.

Где стаи крылатых пилотов

Пути пролагали свои  —
Громоздкий обоз самолетов
Наезживает колеи

И вот прорываются страсти,

Колеблются троны, венцы…
Толкуют об Екклезиасте
Пресыщенные мудрецы.

Ничто под луной не ново,

И ветер вернется домой  —
К зиянию места пустого,
Покрытого тусклой золой.
Суровая зима

1939–1940

Суровая зима. 1939–1940

Inter arma silent musae

I