Буреполомский дневник

В общем, подонок “домовой” тут не угрожал, а принял соломоново решение: ему сказал оставаться спать, где спит, т.е. надо мной (и его слово здесь весит больше, чем слово завхоза), велел “договориться” и “найти общий язык” в проходняке. Самое интересное, что новоявленный “девяточный” суперблатной начальничек произнес по ходу беседы лишь несколько слов (был занят своим мобильником, лежа на шконке), но каких! Оказалось, что: а) он обо мне знает, всего 3–4 дня как “поднявшись” на барак; б) он настроен ко мне негативно, – это чувствовалось и по тону, и по упоминанию мельком, что я, мол, еще на 13–м... что–то там такое предосудительное, видимо, делал, но конкретизировать это существо не стало. Видимо – иного варианта нет – наслышалось обо мне от блатных 13–го, увезенных на “девятку”; хотя странно представить, – каким бы это боком я мог стать там, на “девятке”, темой их разговоров?..

Пока что тишина; в тумбочке мои вещи лежат по–прежнему (а куда класть жратву после свиданки?..), комиссия не идет, “обиженный” мразеныш так и не стирает мне вещи, несмотря на все мои напоминания и уговоры. До ужина час – а на 13–м после ужина комиссию обычно уже не ждали.

...Мера злобности и остервенелости этих тварей вокруг не поддается никакому измерению...

26.7.10. 7–45

Все–таки, оказалось, не все так плохо. :) Позвонил вчера домой от “запасного варианта” с 8–го, – вот уж не ожидал! Душа не лежала к нему идти, но пошел – от “телефониста”, наотрез отказавшегося дать мне телефон! Тварь такая!.. Пошел, чтобы просто не идти на 11–й, не встречаться с прущимися с ужина этими ублюдками с 11–го. И – такая удача! Видимо, до него “запрет” давать мне телефон еще не дошел, он пока не в курсе. Хотя другие блатные там, я заметил, поглядывали на меня косо... :)

Ну, и этот “обиженный” сучонок, после полутора недель просьб и уговоров, вчера вечером наконец–то все–таки выстирал мне мои вещи. :)

31.7.10. 10–15

Все–таки на этот раз я нервничал не зря! Они таки устроили мне погром, эти ублюдки, пока я был на свиданке. “Переворот”, – как сказала мне пришедшая и на сей раз меня встречать азербайджанская обезьяна. КОМИССИЯ! – и все (!) твои вещи убрали в каптерку.

Да уж, действительно ВСЕ!! Приходим в барак – стоит голая шконка, без матраса, подушки, без всего, что было под матрасом и за торцом шконки – не говоря уж про две сумки, стоявшие под ней. Голая, пустая, – спасибо, хоть крючки не сняли и веревочку в изголовье не срезали. Комиссия...

Иду к завхозу – он говорит, что ключ от каптерки у того ублюдка, злобного дебила – бывшего завхоза 2–го. Иду к нему – он разговаривает по телефону и открыть, либо мне дать ключ, отказывается: “Позже!”. Когда?.. Тем временем навстречу мне попадается “обиженный” пацаненок, тот самый, что еле–еле постирал мне вещи перед свиданкой. Спрашиваю его – не он ли вытаскивал на улицу мой матрас и пр. – да, говорит, оно всё там, – и показывает куда–то вниз. Иду с ним на улицу – и в уличной “курилке”, куда сейчас выставлены из “обувницы” полки с обувью, на антресолях (!), которые сделаны в этой “курилке” под потолком – вижу свой матрас и подушку, плюс какой–то клетчатый баул. Кто–то (“обиженный”?) снимает мне их, я лезу в баул – там все, что лежало под матрасом, плюс большая зимняя телогрейка валяется отдельно!

Зову обезьяну, она зовет своего приятеля, переведенного недавно с 12–го, и мы затаскиваем все это наверх. Но я не вижу своего красного одеяла! Да и второго, казенного, серого; и еще много чего... Тем временем шнырь–контрактник говорит мне, что бывший завхоз 2–го только что меня искал. Поднимаюсь, ищу его в секции – нету. Захожу в “обувничку”, где каптерка, – он сидит там на скамейке и начинает, как всегда, злобно ворчать при виде меня. Но открывает без всякого промедления, – видимо, вмешался завхоз, уже проснувшийся (когда я только пришел и 1–й раз разговаривал с ним, он еще был в кровати, полусонный). С трудом тащим из каптерки 2 баула – мой спортивный и клетчатый, который этот злобный дебил мне сразу же указал, в секцию, и я начинаю разбираться.

Оказалось, в мой почти пустой продуктовый баул, развязав ручки, они набили все, что было за торцом шконки, и все книги, бумаги и пр., лежавшие в изголовье под матрасом. Счастье еще, что не выбросили просто на помойку, – видимо, побоялись все–таки. Красное одеяло тоже здесь, а серое – с большой прорехой посередине, которой 3 дня назад не было, один из “козлов” нашел постеленным на шконку “обиженных” работяг в верхней “курилке”, и я забрал его оттуда после некоторых раздумий и просьб к завхозу выдать мне новое (я за 3 года ни разу официально не получал тут, на этой зоне, одеяло, но тот же “козел”, по поручению завхоза проверив, сказал мне, что одеял новых нет вообще), а прореху пришлось зашивать. И долго, чуть не час, наверное, возился – вытаскивал все это, сваленное кучей, из сумок и раскладывал опять под матрасом и за шконкой.