Буреполомский дневник

С утра, в самом начале 10–го – сидел, переписывал позавчерашнее – вдруг передают вызов в 15–й кабинет (к Агроному то бишь). Идя, я с большой вероятностью уже предполагал, ЧТО им нужно, но – суббота?!. Однако прихожу – а кабинете вместо Агронома Наумов и еще какой–то, в милицейской форме – и начинает мне зачитывать ту самую эделевскую жалобу об избиении меня “подложенцем” 13.7.10, о которой я и думал. Оказалось, после почти 3–х месяцев хождения по инстанциям она поступила к ним в милицию (Тоншаевское ОВД? Но сам мент на мой вопрос сказал, что он из Пижмы) только накануне – и ему дан приказ оформить все бумаги в 3–хдневный срок! Что ж поделать, я написал отказ от дальнейшего разбирательства (по настоянию мента, хоть и прошло уже почти 3 месяца) от судмедэкспертизы.

Заходили уже в ворота столовки на обед – завхоз 8–го вдруг говорит мне, что ему дали официальную бумагу: мой адвокат, оказывается, подал на УДО для меня! Причем без моего ведома!! :) В полном недоумении я нахожу его после обеда, и он, как обещал, мне эту бумагу показывает. Так я и думал – конечно же, это Качанов, эделевский адвокат, кто же еще! Но подал он, правда, 22 сентября все же в Тоншаевский суд, а не в какой–то другой. И теперь – в этой бумаге – Тоншаевский суд просит администрацию ИК–4 прислать ему всю информацию о моих взысканиях и пр. Забавно.

Подошел сейчас, пока писал, “общественник” – вызывают в 7–й кабинет к 10 часам. То ли это Одинцов, опер, то ли уж не помню кто. Что бы им опять было надо?..

Так вот, про вчера. Забавно, что все–таки случится, видимо, 5–й раз, 5–е мое УДО, о котором я уж и не думал (мог подать еще в июне, да мать не захотела мотаться, собирать документы). Еще забавнее, что теперь – впервые – делать это, предоставлять все мои бумаги, придется самой администрации. Правда, от прежних попыток в архиве Тоншаевского суда остались и приговоры, и все прочее, – могли бы взять и оттуда.

Блатной азиат, неожиданно столь благорасположенный ко мне, оказался родом из Ташкента, – узбек? Ситуация с ним развивается по накатанной, как и со всеми прежними: нажравшись моих шоколадок (2, нет, даже 3 штуки), он вчера вечером начал уже клянчить у меня просто жратву – сперва “банки” (я сказал, что нету), а потом, уже после проверки, подойдя и сев на мою шконку еще раз, – “колбас–молбас”. Черт с тобой, сука! – я отрезал ему кусок колбасы от батона – последнего, оставшегося еще со свиданки 29.8.2010. Пользуясь такой его близостью (сидел совсем рядом) и уверениями, что он всегда за меня вступится, если что, я напомнил ему, что так и не перезвонил Мане – она звонила на днях пару раз на номер другого блатного, телефонистова землячка, и азиат, который живет с ним в одном проходняке, пользуется одной “трубой” и даже “симкой” (я специально уточнил), сам говорил мне о ее звонке – видимо, она попала на него.

Он тотчас притащил мне “трубу”, я набрал Мане. Говорили мы довольно долго – главным образом мне хотелось узнать последние новости, и тут–то Маня сообщила последнюю поразившую меня новость за вчерашний день. Оказалось, Всемирный чеченский конгресс в Польше – недавний, тот самый, на который ездил Закаев, и проводившийся, естественно, противниками Доку Умарова и Имарата Кавказ, – такой, увы, среди чеченцев теперь наступил раздрай, – предоставил мне чеченское гражданство! Удовлетворив тем самым мою просьбу об этом, написанную еще в тюрьме, в июле 2006 г., сразу после убийства Басаева, в знак солидарности с чеченцами; это заявление было тогда же переправлено Тарамову, чеченскому представителю в Швеции – и, как сказала Маня, было тогда же опубликовано на “Чеченпресс”; но в самой просьбе было, тем не менее, отказано – из–за недавнего тогда еще конфликта по поводу карикатур на пророка Мухаммеда.

И вот... Но с тех пор, увы, ситуация резко изменилась – и радость от удовлетворения тогдашней просьбы сильно поблекла. Маня – думаю, с полным основанием – говорит, что в итоговом документе (не читал и не знаю ни названия, ни формы) конгресс написал полную хрень – что–то о возможном сотрудничестве с Россией. Это после всего того, что было на чеченской земле... Закаев, главная фигура этой части политически активных чеченцев, давно уже – и сильно! – запятнал свою репутацию какими–то переговорами с Кадыровым (!!) о своем возвращении в Чечню. Так что – к радости по поводу того, что не забыли, отметили, удовлетворили давнюю просьбу, теперь примешивается и изрядная горечь по поводу того, что внутреннее единство мужественной, бесстрашно боровшейся нации не было сохранено...

10–29