Буреполомский дневник

Хуже оказалось другое: целый день не работал вчера ларек. В прежние годы он работал и без света – одно окно освещалось светом окна, выходящего на улицу, а другом (моем), помню, даже свечку зажигали. Но вчера сразу же пошли слухи, что ларек закрыт. С обеда я пошел туда –еще не завернув за угол штаба, увидел у ворот очередь. Хотел подойти, узнать, – м.б., есть надежда, раз чего–то ждут, – но в этот момент из ворот ларька вышла и направилась к вахте целая процессия – “мои” бухгалтерша и продавщица, плюс еще кто–то, не помню, кто, в сопровождении “мусора”, разумеется. Еще издали, на ходу я спросил у хорошо меня знающей продавщицы, – хотя и так было ясно ларек не работает, раз они уходят. Но на мой вопрос она ответила, что и вечером они работать не будут! И из разговоров следовало, что дело не только в электричестве, а еще и в том, что в ларьке вроде бы до сих пор не высох пол, покрашенный якобы еще в субботу, 3 дня назад, – и потому неизвестно, будет ли он работать и в следующие дни. А сегодня как раз “наш день”, 8–го отряда, понедельник. А в другой день меня, хоть сдохни, не пустят эти ублюдки, вся эта мелкая шваль из “КОПа”, хорошо знающа меня по 11–му бараку и люто ненавидящая. А у меня кончается лапша! – ее осталось на 3 дня; вчера, правда, положенную порцию съесть не удалось из–за проблем со светом и водой. То бишь, сегодня (вторник, 5–е), завтра, послезавтра – а потом пятницу и выходные я без ужина, до следующего понедельника (если и тогда опять не помешает что–нибудь). Вот такие дела; и взять неоткуда, просить некого, всем плевать, хотя я и сделал уже с утра жалкую, безнадежную попытку вызвать к себе с 7–го того инвалида–пенсионера с палкой, который может пойти в ларек и сегодня – в “свой день”, и еще имеет там день дополнительный.

Задумался сейчас, утром – грустно и глупо, что эта бытовая проблема, отсутствие жратвы на 3 дня, расстроила меня так сильно – почти как само попадание сюда, или как ощущение гнетущей бессмыслицы моего существования. Проходят годы, уходит жизнь, отпущенного времени все меньше – а смысл так и не найден, главная, генеральная задача не только не выполнена, но я не знаю даже до сих пор толком, в чем она состоит. Время уходит попусту, потом его уже не вернуть – а я живу зря, сам не зная, зачем, и эта бессмыслица бытия, эта пустота и подспудное ощущение, что тут что–то не так, что я попусту теряю время, мучают больше всего. Моя руки в “фойе”, я взглянул еще раз на себя в большое зеркало, висящее над умывальником. Боже, неужели это я?!. При виде этой ужасной рожи с коротким седым ежиком на голове всплыли опять те детские фотографии – 6, 7 лет – которые когда–то сам наклеивал я в альбом. Неужели этот симпатичный малыш превратился в такое вот чучело?.. Что же должно было для этого с ним случиться, какие ужасы? И – главное – достиг ли он хоть чего–нибудь в жизни, что оправдывало бы это превращение из ангелочка в черта, добился ли чего–либо, что искупало бы эту перемену, эти стремительно и безвозвратно улетающие дни и годы? Нет, ничего...

С утра заревела сирена, – что ж, ожидание шмона для меня давно стало здесь привычным состоянием. Сейчас, пока пишу, я меньше думаю о нем – но время только 9–05, еще все возможно. Правда, сегодня только вторник, а они обычно шмонают в среду или четверг. “Маски” не уезжают, – днем не показываются, а ночью начинают толпами (вчера – 8 человек) бродить по баракам. Здесь, на 8–м, они только разговаривали и приказывали всем ложиться спать, светя фонариками; а на 11–м, говорят, они устроили какой–то погром, разбросали во дворе какие–то бочки, что–то еще... В общем, на душе тоска и отчаяние, безнадежная, унылая беспросветность, совсем под стать этой холодной, промозглой, темной осени. Темно, холодно, тоскливо. Если что–то и поддерживает еще – то лишь мысль, что все это пройдет, кончится, что осталось уже немного...

10–54

Единственный смысл моей жизни теперь (давно уже) – это месть. Месть им всем...

Вышедший перед проверкой из ШИЗО парень рассказал, что все 5 дней его там пребывания “маски” заходили к ним в камеры на подъем, будили, а кто мешкал, не вставал вовремя – били током с помощью электрошокеров...

6.10.10. 10–17