Буреполомский дневник

Несколько дней не писал, не о чем было, и вот – сразу масса событий и впечатлений! Был суд по УДО. Адвокат Качанов приехал вместе с Глебом Эделевым, что для меня, как только я его увидел, превратило все дальнейшие события в праздник. Но сперва – вызвали, пошел – не пускает на “нулевом посту” Даун – “мусор”, и вот уж действительно даун, точнее не скажешь! Мол, “а мне не звонили”, никакого суда сейчас (?) там нет, и вообще – идти только с “общественником”. Сказав ему, что могу и вообще не ходить, а отвечать будет он, возвращаюсь, жду дальнейших вызовов. Звонят опять и обещают, что сообщат на “нулевой”, чтобы пропустил. Иду снова – но время уже 11–й час, и Дауна там уже нет – отдежурил свой час и ушел.

Прихожу в штаб – что за диво! Народу – никого! Суд по УДО, всегда же толпа бывает, а тут – никого, только сидит отрядник да ждут “по поправкам” еще одного – с 13–го, того старого наглого подонка и хама, что спинывал мою кошку с крыльца еще 11–го барака год назад.

Пока ждал в штабе – сам судья, выглянув из “зала заседаний” (кабинет отсутствовавшего Макаревича на сей раз), лично предложил мне стул, вынесенный из кабинета, – неслыханная любезность! Сидя на нем, я и увидел Глеба и Романа, которых привел отрядник 5–го и повел куда–то в противоположную от меня сторону – в свой 13–й “воспитательный” кабинет, наверное. Затем они подошли ко мне и – еще одна неслыханная любезность – нас провели коридором в здание школы и дали 20 минут (время назначал Роман), чтобы обсудить все и посовещаться перед заседанием суда. Время имело значение потому, что, оказывается, судья ждал только нас – больше никого не оставалось, мы были последними.

Глеб посоветовал мне заявить ходатайство о допуске его в процесс в качестве моего защитника, а Роман – сослаться в обоснование просьбы об УДО на дикие холода здешних зим и ужасные условия быта – когда той зимой ни света, ни воды, ни отопления не было несколько суток.

Об этом я потом сказал, когда мне было предоставлено слово. Что же до участия Глеба в процессе – судья, как я и думал, в этом отказал; при этом были соблюдены все понты типа всеобщего выхода из комнаты для совещания судьи с самим собой, и Глеб, выйдя, на основании этой формальной безукоризненности пытался убедить меня, что, мол, решение еще заранее все–таки неизвестно. :)

Фамилия судьи была Дудин. Прокурора же не было вовсе – в деле оказалась подшита бумага из прокуратуры о невозможности его участия. Гвоздем суда стала речь адвоката. Тут же, попросив небольшой отсрочки, он ознакомился с делом, перефотографировал страницы на принесенный с собой цифровик (майская их жалоба о непропуске оргтехники сработала!), сделал выписки из характеристики меня администрацией зоны – и в длинной своей речи, перебирая пачку распечаток из конституции, УК, УИК, пленумов Верховного суда и пр., разбил в пух и прах все стандартные доводы отказа в УДО, изложенные еще в характеристике. По стилю ее мне показалось, что они то ли просто взяли, то ли дополнили и усовершенствовали старую мою характеристику – в 2008, что ли, году, ко 2–й подаче на УДО, ее писал, задавая мне соответствующие вопросы, отрядник 13–го Казиев. Доводы были такие: “нестабильное поведение” (наличие в прошлом взысканий, хотя и погашенных); непризнание мной вины и нераскаяние в ней; неучастие в самодеятельных организациях (тогда – секциях, сейчас – “кружках”). Роман не оставил от этих доводов камня на камне; особенно мне понравилась трактовка непризнания вины как реализации конституционного права не свидетельствовать против себя (51–я статья конституции), аргумент, что после подачи мной надзорных жалоб, жалобы в Страсбург и пр., т.е. доказательств моего явного несогласия с приговором признание мной сейчас вины выглядело бы цинично и нечестно; а также, что реализация конституционного права на смягчение наказания (в т.ч. и на УДО) не может ставиться в зависимость от (не)реализации другого конституционного права – на участие в объединениях (в т.ч. и зоновских секциях/“кружках”).

18–50