Буреполомский дневник

Так вот. Бывшие политзэки, всю жизнь отдавшие диссидентству и правозащите, пытаются теперь устанавливать самую настоящую цензуру, отказывают в защите политзэку сегодняшнему, пекутся больше всего о собственной репутации (в глазах кого?! Смешно просто!.. Дай бог, чтобы хоть полпроцента из тех, кому в стране известно имя Леры (вот тут, в нижегородской глухомани, оно известно далеко–о–о не всем!), относились к ней с уважением, а не считали, по старой памяти, сумасшедшей). И Е.С. еще выговаривает мне, что, мол, они защищают меня (как будто великую милость мне этим оказывают), хотя я выражал на воле идеи, абсолютно, видите ли, противоречившие их, старых правозащитников, взглядам и убеждениям. Как будто – на самом деле – я не выражал их же взгляды (права человека выше интересов государства) полнее, целенаправленнее, ярче и четче, чем они сами!.. Дешевки позорные, – вроде “Мемориала”, отказавшегося меня защищать вообще, еще в 2006 г., специальным заявлением. Это вообще сброд подонков, и недаром именно там, в “Мемориале” – Каретникова, полууголовная мразь, открыто говорящая везде, что меня посадили правильно, “правозащитница” хренова... Но и остальные не лучше. Дешевки и профанаторы, желающие если что и делать, в каких исторических процессах и участвовать (путем хоть правозащиты той же), то исключительно в белых перчаточках; спецы по профанации, по замазыванию принципиальных конфликтов (как в той же Чечне) вместо их окончательного разрешения; дешевые “миролюбцы” и пацифисты, своим пацифизмом только загоняющие все проблемы вглубь (улучшить и подлатать, видите ли, нынешнее прогнившее старье – вместо того, чтобы вышвырнуть его на помойку и начать жить с чистого листа...) и тем закладывающие мину под будущее.

Майсурян сказал, что он и Люзаков (главный редактор) против снятия текста с сайта, а остальные тут же “подняли лапки кверху”, да еще радостно оживился подонок Злотник, ВОПРЕКИ отговорам которого Лера с 2006 г. занималась все же моей защитой. Я, конечно же, сказал Майсуряну, что я тоже против снятия, – но до чего они в итоге договорятся, пока неясно. М. б, на Леру сумеют повлиять мать и Карамьян, которые – мать и так с ней хотела поговорить, о другом, а Женю надо будет специально просить позвонить Лере насчет меня.

18–05

Е.С., в свою очередь, возмущается и говорит, что не она звонила Лере, а Лера звонила ей; говорит обиженным тоном, отдала (наконец–то, вопреки своему упорному сопротивлению) все дневники мои с самого начала, с 1 января 2008, – и больше, как она заявляет, не хочет иметь к этому никакого отношения, ее больше не волнует, где я печатаю и что. И даже Ленке моей позвонить, договориться насчет свидания (мать наконец–то все же согласилась привезти ее с собой на следующую короткую свиданку!) ей уже трудно, – но она все же обещала это сделать. В общем, – прошло полтора года активного участия Е.С. в моем деле и, видимо, оно закончено навсегда...

Жаль, конечно. Состояние – в первые минуты после разговора – легкой растерянности и шока. Жалко, когда приходится рвать отношения с теми, кого по праву – по всем формальным данным – можно назвать ПРИЛИЧНЫМИ людьми. Увы, – если бы у большинства их, как у Е.С., головы не были бы забиты самыми нелепыми предрассудками, от религии до ненасилия, если бы не раздували они из мухи слона и умели все правильно понимать... А еще обиднее – что (и в этом Е.С. тоже горько права) собственных–то защитников, даже просто настоящих, полных единомышленников, у меня ведь тоже нет, максимум – считанные единицы, по пальцам одной руки сосчитать... Именно их и не хватает больше всего.

5.6.08. 15–40

Между тем, вчерашний Большаков оказался приехавшей в зону “комиссией”, как обычно. В осточертевший, мерзкий, кислый концентратный “рассольник” сегодня за обедом по такому случаю добавили курятины. Но – 2 дня сплошной муштры! То “Макар”, то другая “мусорская” сволочь дежурит прямо у ворот “нулевого” поста (у бараков) во время хождения в столовку; какая–то мразь в форме и зеленом камуфляже время от времени пытается и из самой столовки не выпускать по одному во двор, а только когда все поедят, толпой. Выродок этот, строя сегодня после обеда в 3 шеренги во дворе столовой, так и заявлял: “Ничего лишнего я от вас не требую”, мол, построиться – это элементарное требование. Очень хотелось подойти и объяснить ему, что он сам–то здесь лишний, и не только здесь, но и вообще на этом свете, и прямо вот тут, во дворе столовки, забить, затоптать его насмерть ногами, разорвать в клочья толпе в несколько десятков зэков – ничего не стоит, так что зря он хорохорится. Увы, если бы и впрямь это рабское, трусливое, тупое, покорное быдло (и тут, и на воле) было способно давать отпор и рвать своих угнетателей в клочья... Очень хотелось также, прямо до дрожи, садануть его моей деревянной клюкой по рылу, когда я проходил мимо, а он как раз смотрел в сторону...