Буреполомский дневник

Казалось бы – уж вечер воскресенья можно было бы провести спокойно? Так нет – явился выродок Макаревич, буянил тут в бараке, орал, сдирал одеяло, которым была завешена одна из “обиженных” шконок, а главное – орал, мразь такая, что он “последний раз предупреждает” “насчет сидоров”, чтобы убирали их в каптерку, да еще и насчет обуви, которую я теперь тоже держу под шконкой, а он требует – в раздевалке (чтобы ее потом там не найти, закинули чтоб куда–нибудь). Меня лично он не задевал, но, как тут говорят, “поднял нервы”, – после его визита от омерзения и ненависти к нему, от острого желания его убить – меня просто трясет...

9.6.08. 8–45

Жизнь в состоянии постоянного стресса, ежедневного, ни на минуту не отпускающего нервного напряжения. Уже с утра, до подъема, с 4–х часов утра (сегодня проснулся) знаешь, что сейчас начнется... И точно: на зарядку явились опять “Макар” с нашим отрядником, и этот выродок “Макар” опять прогавкал, чтобы все убрали из–под шконок, – мол, после обеда он зайдет, проверит. Одна надежда – что после обеда его уже здесь не будет, он был вчера днем и ночью, видимо, дежурил, – не может же он торчать на работе круглосуточно, этот выродок тупорылый, чтоб он сдох...

Пришел с завтрака, поставил себе чайник – еще не успел он полностью закипеть, как вдруг вырубили свет. Хорошо хоть, уже почти закипала вода, чай смог попить.

11.6.08. 10–02

Ожидание шмона, ожидание шмона... Этим одним и наполнены, фактически, здесь все дни, – по крайней мере, до проверки, с утра, лучшее время. Гулять бы спокойно по двору, читать или спать, – так нет!.. Вчера ожидалось, что приедет ОМОН и устроит большой шмон, – об этом предупреждать позавчера вечером специально всех собирали в “культяшке” (культкомнате). Почему вдруг ОМОН, когда в зоне все спокойно, – оставалось только гадать, и сразу, только услышав, мне подумалось: чушь какая–то, не будет этого ничего... Ничего, разумеется, и не было: ни шмона, ни ОМОНа. Вот сейчас – опять ожидание, нудное и тоскливое. М.б., и сегодня пронесет как–нибудь. Только что прибегал “мусор”, с нашего “спортгородка” перелез на “запретку” и там искал какую–то вроде бы бутыль с чем–то (с брагой, с чем же еще могут...), выброшенную якобы с 10–го (достаточно далеко кидать, кстати). Ничего не нашел, вылез оттуда пустой и ушел. Уж думали – шмон–бригада бежит, а это всего лишь... Но вполне возможно это еще не конец, времени только начало 11–го... Тошно на душе, тоскливо и не хочется жить... 1012 дней еще тут осталось...

11–18

Забавно, но оказалось все не так: и бутыль с самогоном кинули, оказывается, не с барака, а с воли, через “запретку”, но до двора барака она не долетела и на “запретке” упала. А “мусоров”, оказывается, было двое (я видел только одного), и бутылку они таки гашли. Позвонила охранница с вышки, видевшая, как перекидывали, и сообщила об этом, а мне только что рассказал стремщик, бывший очевидцем всего этого происшествия.

12.6.08. 4–08

4 утра... Всего–то часа 2 только и поспал этой ночью, – больше никак. Такое омерзение и отвращение душит ко всему, ко всей этой жизни, ко всем вокруг и к самому себе, да плюс еще дурацкие бытовые проблемы наваливаются, и не знаешь, как их решать, – и тут уж не уснуть никак. Будь оно все проклято...

Подонок Юра, мой бывший сосед по проходняку и весельчак, меня забавлявший, – вот уже неделю, мразь такая, не может выстирать мои вещи, хотя каждый день обещает. Позавчера было уже взял на ночь (днем – некогда, с утра до вечера торчит на стреме у калитки), – но утром вернул: мол, на улице лил дождь, сушить вешать некуда, завтра сделаю... И вот – с прошлой пятницы, с бани, прошу его, а завтра (13–го) – уже новая баня, уже за 3 недели накопится там вещей... И уговорить его, видимо, уже хрен удастся, так и будет отделываться пустыми обещаниями. Надо просить кого–то другого из “обиженных”, а кого? Все они – такая же ненадежная шваль...

Подонок “ночной” (ночной дневальный), “красная жужелица”, по определению своего бывшего соседа по проходняку, – вчера прошел УДО. Еще один уходит домой, а я остаюсь тут, еще почти три года мне тут торчать... От одной этой мысли такая тоска и ненависть поднимаются в груди... А этот скот – непонятно почему – упорно не хочет доделать мне зимнюю куртку–телогрейку, в которую он вшил синтепон от 2–й куртки, чтобы была толще и теплее. Подкладка у него при этом оказалась короче, чем наружная ткань, и та собралась большой складкой внизу. Всего–то надо – отпороть и слегка удлинить подкладку, но вот – никак не хочет почему–то, тоже отделывается обещаниями. Еще в мае я просил, просил – никак! Потом я убрал телогрейку – говорили, что “Макар”, мразь, требует их все сдать на лето на склад; вчера опять спросил у “ночного”, – доделает ли он все же, доставать ли мне ее. Да–да, отвечает, только давай не сегодня. Еще, мол, 10 дней есть, успеем. Ничего, конечно, он делать не будет, это уже ясно, – тоже надо просить кого–то другого, или ходить так зимой... Противно до смерти.