Буревестник (СИ)

  - Во имя его же честности открою, что и эту светлую душу смущал бес. Зависть, ревность - всем художникам они знакомы. Бельмом в глазу у Шекса стал Дуранте Алигьери (он же просто Данте), который ещё в дремучем четырнадцатом веке выпустил такую сногсшибательную поэму! Сто глав, тысяча персонажей, большинство - исторические личности. И все, кроме двоих - жмуры, покойники. При этом говорят, страстями пышут, действуют, ведь всё там происходит в загробном мире, описанном так здорово, что не поверить просто невозможно. Вот оно тебе, бессмертие! На блюдце. А Шекс не поверил. Усомнился. Об этом "Гамлет": нет в нашем языке даже тех слов, которыми могли бы описать мы безграничный космический концлагерь.

  - ... Откуда вы всё это знаете, сэр?

  - Так всё ж доступно, в любой библиотеке. Бери, узнавай. И давай без церемоний, без сэров этих всяких. Просто Дин, о`кей?

  - Тогда хорошо бы и без пистолетов.

  - Не вопрос.

  Мы давно остались позади Льюис, дорога бежала через лес. Чёрные сосны качались в бронзовом от луны небе.

  - А что ты думаешь о драме "Буря"?

  - Ничего. Не помню, чтоб читал.

  - У меня где-то валяется.

  - Класс. Одолжишь на вечерок?

  - Конечно.

  Не проходит и часа, как самый начитанный в мире гангстер обнимает в моей прихожей Мэриан, называет её малышкой. Она ему сама рада до смерти, отвисевшись у него на шее, бросается ко мне, благодарит, целует в щёку крепко и жарко. Ни одна девушка со мной так себя не вела. Вечер складывается прямо идиллический, и я при всём желании не могу пожалеть, что привёз сюда этого человека. За столом он держался почти как нефтяной магнат в ресторане с серебряной посудой. Видно, что воспитан хорошо. Когда Мэриан предложила послушать музыку, он выбрал Орффа и между песнями рассказывал, какими были средневековые студенты, которые их сочинили.

  Я предложил ему помыться - мне ещё в машине хотелось это сделать. Он спокойно согласился, но попросил ничего не делать с его одеждой. После купания он неожиданно снизошёл до моей пижамы, напомнил про "Бурю" и стал искать себе место для ночлега, очень похожий на охотничью собаку, потерявшую след.

  - Давай я покажу тебе отпадную комнатушку, - сказала Мэриан и повела его в подвал.

  Там он остался.

  Меня всё это начало нервировать. Он как будто паломничал по местам Миранды.

  Его тряпки лежали на полу ванной в абсурдном для себя виде - аккуратно сложенные.

  - Не трогай это, - Мэриан говорила строго и взволнованно.

  - Почему?

  - У Дина особенная одежда, к ней не надо прикасаться.

  - Обычные грязные обноски, которым место на свалке.

  - Нет, - она силом увела меня в коридор и в гостиную, - не знаю, стоит ли тебе говорить... Только не думай, что он чокнутый или маньяк какой, но... он выкупает у тюремщиков вещи осуждённых на смерть или пожизненный срок и носит сам.

  - Если это не безумие, то что?

  - Ну,... так он вроде бы... заботится об их душах... Религия такая.

  - А парадный костюм у него - эсэсовская форма?

  - Не можешь без дуростей, да?

  Она легла спать в той комнате, где снималась под "Полюби же...".

  Я - нигде. Сидел в темноте перед выключенным телевизором и высматривал в выпуклом стекле, что творится в дальних странах: как бунтуют в Мозамбике, как роют землю на Кубе, как в Голливуде угрюмый толстяк осматривает клетки с воронами.

  В восьмом часу жилица прокралась мимо меня на кухню.

  - Я не сплю, - сказал я.

  - А не помешало бы.

  - Мэриан, послушай. ... Будет лучше, если ты уйдёшь вместе с Дином.

  - Вот ещё номер! Куда, интересно? Из-за тебя я потеряла и квартиру, и работу!...

  - Я дам тебе денег. Пять тысяч фунтов. Жильё найдётся, работа тоже...

  - Но я не хочу уходить!

  - Я тебя не спрашиваю. Это мой дом, и мне здесь никто больше не нужен. Возвращайся к семье и друзьям.

  - Нет!

  - Семь тысяч. ... Восемь.

  - Хватит! Никуда я не уйду!

  - Десять!

  - Нет!

  - Почему!?

  - ... Из-за тебя. ... Ты мне нравишься.

  - А как же твой кумир Марлон?

  Скрестила руки на груди.

  - Я уже не ребёнок.

  - Да, конечно. Ты очень хорошая девушка. Я хотел бы тебя полюбить. Я старался... Но... моё сердце - как стакан, который наполнили и сунули в морозилку. Понимаешь, что с ним сталось? Оно треснуло от края до края и кажется целым лишь потому, что примёрзло ко льду, распирающему изнутри. Оттай его - и оно развалится! Твоя красота, доброта... меня просто убивают.

  - А как же моё?...

  - Ничего не выйдет!

  - Посмотрим!

  Она убежала на кухню, стала там свирепо хлопать дверцами и грохать посудой.

  Спускаюсь в подвал. Стыд и ужас! Я запер Дина! Хоть бы он этого не заметил!

  - Доброе утро! Как спалось? Мэриан уже готовит завтрак.

  - Я не буду есть.

  - Ладно. ... "Бурю" прочитал?

  - Да, но говорить о ней сейчас не смогу, обмозговать всё надо хорошенько.

  - Дин, мне неловко просить, но... возьми что-нибудь из моей одежды. Хотя бы рубашку или... не знаю, носки, бельё какое...

  - Почему нет. Выбери, что тебе не нужно. Но уж тогда ты моё барахло постирай и сам носи. Считай, побратаемся.