Буревестник (СИ)

  - Потом у тебя же сад! Там можно овощей насадить, чтоб не покупать те же лук и фасоль.

  Она даже воодушевилась, от меланхолии не осталось следа.

  - А с видеокамерой можешь свадьбы снимать. Там тебя и накормят! Или сам чего слямзишь. Так что нос не вешай, всё наладится. ...... Но мотик - чтоб был!!! И дом не вздумай продавать.

  Конечно, я не мог его продать. Вдруг новый хозяин станет копать, где не надо...

  Снова снится мёртвая девушка в лодке. Грязная река, в которой плавают окурки и бутылки, приносит её в Камелот, похожий на старинный док или верфь. Рабочие, все в перепачканных смолой лохмотьях, закоптелыми баграми цепляют расписной челнок, притягивают к берегу и восторженно ахают. Старшой вытирает руки замызганной тряпицей, благоговейно наклоняется и берёт холст с голой тёткой.

  - Ё-моё! Братцы, да это никак Пикассо! Во ништяк-то!

  - Верно, Джо. Этот самый его голубой период...

  - Да какой ещё Пикассо? Это Модильяни. Чё-то из раннего.

  - Не, Модильяни глаза не так рисует. Гоген, мужики. Как пить дать, Гоген.

  - Сам ты Гоген, дубина. Такие цветовые гаммы характерны для позднего Ваг Гога.

  - А пожалуй, Чарли. Это я слегка напутал: там Гог и тут Гог...

  - Белены вы все обелись. Это же Кокошка, во всяком случае, весьма похоже.

  На прекрасную леди никто и не взглянул. Забытую лодку снова влекут тёмные воды. Она теряется в высоких сухих тростниках.

  Бросаюсь в реку, пытаюсь плыть туда, к моей принцессе, но вода, что чёрное густое тесто, и меня в нём крутит, крутит, ничего не могу сделать. И просыпаюсь. Еле живой от ужаса, гадливости, злости.

  Но это был не просто сон. Я голову на отсечение дам, что в реальности слышал те слова и видел изображение, о котором спорили грязные уроды. Но где?

  Утром, на свежую голову, даже после кошмара соображается лучше. Я быстро вспомнил о так сказать произведении моего соперника, которое по заказу Миранды мне втюхал столичный галерейщик. Я тогда торопился и не стал просить чего поприличней... Она, эта похабная пародия на портрет, валяется где-то на чердаке.

  Пора от неё избавиться!

  Отыскал, обтёр от пыли, спустился, показываю Мэриан.

  - И сколько это может стоить? - спрашивает она крайне скептично.

  - А ты бы сколько дала?

  - Да ни пенса.

  Я не удержался и поцеловал её в щёку.

  - Пожелай мне, аферисту, всяческой удачи!

  Имя мне известно, только называть как-то трудно, стыдно, что ли. Но в магазине, куда я повёз картину, надо будет побороть себя.

  - Добрый день, сэр, у меня тут полотно знаменитого современного художника.

  - Так-так, - бормочет торговец прекрасным и вечным, - кто же это у нас? Оо, Чарльз Вестон!

  - Ранний.

  - Сколько за него хотите?

  - Всего тысячу фунтов.

  - Молодой человееек! Поимейте совесть! Я же не смогу продать его дороже, чем за шестьсот!

  - А вам и не надо. Ваш сын продаст его за двадцать тысяч. С аукциона. Или внук - за полмиллиона. Это мастер со временем утрёт нос не только Полу Нэшу, но и самому Сальвадору Дали.

  - Вижу, вы знаток. Так и быть - пятьсот.

  - Извините. Поищу более компетентного покупателя.

  - Подождите! Семьсот.

  - Восемьсот.

  - Аййй...... Ну,... по рукам.

  Ха! Лошара! Пентюх! Я-то её брал за полтораста с мелочью. И, как говорят, если удача катит в руки, надо пользоваться. Поищу-ка я Дина Мориарти.

  Снова счастье - вот он, покуривает на скамейке у дровника погорелого Ленни.

  - Вы как будто меня ждёте.

  - Так и есть.

  - Я за своими бриллиантами.

  - Поздно, приятель. Они нашли нового владельца.

  - Тогда гоните бабки!

  Он открыл дверь фургона, залез, как себе домой, глянул на меня как-то странно.

  - Я ошибся. Она хочет с тобой встретиться и лично передать деньги. Поехали, я покажу дорогу.

  Мы покинули Льюис, прибыли в одну деревушку, остановились у самого богатого дома, идём: лестница, холл, кабинет. Окна зашторены, свет неяркий. За овальным столом сидит пожилая дама в синем жакете, а на шее у неё мое колье. Сама вся элегантная, с макияжем, духами французскими веет. Слева - молодчик без особых примет, в серой тройке.

  - Добрый вечер, леди, - говорю, - Вам к лицу сапфиры.

  - Присаживайся, Фред. ... Ты меня не узнаёшь?

  - Нет.

  - Дин, представь меня.

  Мориарти без приглашения увалился на стул и объявил:

  - Миссис Вайсборд, в девичестве Даймонда Шелби, в первом браке - миссис Клегг.

  Я обомлел!

  - Сколько ты хочешь за украшение? - спросила мать.

  - Возьмите так, в благодарность за подаренную мне жизнь. И больше я вас видеть не хочу!

  Вы бросили меня чуть не в пелёнках, усвистали с каким-то прохвостом!...

  - Я всегда помнила о тебе.

  - Только ничего для меня не сделали!

  - Скажи ему, мама, - сунулся парень в сером.

  - Фред, это Тони, твой младший брат.

  Я более чем холодно кивнул, а он спросил с ухмылкой:

  - Помнишь, что случилось 15 февраля прошлого года?

  - Конечно. Но вы-то тут причём? Я честно выиграл, случайно...

  - Дитя моё, такого не бывает, - молвит матушка.

  - Бог создал мафию, а мафия - тотализатор, - декламирует Тони.

  - Я много лет откладывала эти деньги. У нас здесь нет особых дел, но я уже второй раз прилетаю - только ради тебя. Мне кажется, ты совершил серьёзную ошибку...

  Я презрительно сжал губы и глянул в сторону.

  - Тони, Дин.

  Они поняли и удалились.