Буря на Эльбе

Один из снимков особенно запал в душу Лили. На фотографии ватага мальчишек, которых Кейт заманила корзинкой с пряниками, устроилась у фонтана Себле, что в центре города, и позировала на камеру. У каждого из них были впалые щеки, истощенные тела, мальчишки улыбались беззубыми ртами. Ни у кого из них не было обуви. Но на фотографии был запечатлен краткий миг счастья, подаренный нежданными сладостями. И это счастье заставило их глаза сиять. Лили внимательно рассматривала фотографию. Головы детей казались непропорционально большими относительно хилого тела, надутые животы походили на мячи. Эмма как-то говорила Лили, что недоедание влияет на рост и структуру костей.

Мальчишки были еще детьми, но внешне напоминали маленьких старичков. В сущности, может быть они и были стариками: за свою короткую жизнь они повидали и пережили слишком многое. Вздохнув, мистер Хакаби собрал фотокарточки и положил их в конверт. Он выглядел потрясенным.

– Я знаю, как лучше ими распорядиться. Уверен эта бедная девочка будет преследовать меня сегодня во сне. Речь ведь о детской хартии?

Лили кивнула. Она знала о законе, потому что Кейт была одним из председателей Общества по предотвращению жестокого обращения с детьми, которое добилось принятия этого закона. Это был первый в Британии закон о защите детей, и благодаря ему детям можно было помочь в самых ужасных ситуациях. Но детей, нуждающихся в защите, было слишком много, и не было возможности приютить их всех. Наконец, мистер Хакаби собрался с силами.

– Давайте поговорим о чем-нибудь более жизнерадостном. – Он улыбнулся и повел Лили в заднюю часть магазина. – Мне срочно нужна чашка чая! – Прищурившись, он поднял крышку с ржавого чайника. – И я уверен, что вам тоже не помешает, учитывая, как холодно на улице.

Они сели у маленькой печки. Некоторое время мистер Хакаби помешивал чай в своей чашке, погрузившись в раздумья. Лили никогда не видела его таким задумчивым, обычно он кипел энергией.

– Мне показалось странным воссоединение Лира и Корделии, – сказала она, пытаясь отвлечь его. – Я совсем забыла об этом! Прошло столько времени с тех пор, как я в последний раз читала пьесу.

Он словно сбросил сковавшее его оцепенение. Еще несколько мгновений назад его глаза казались остекленевшими, но сейчас взгляд стал задумчивым и сосредоточенным.

– Но разве это не трогательно? Лир наконец-то примирился с дочерью, а теперь она умирает по его вине. Теперь он умоляет ее остаться еще хоть ненамного, но уже слишком поздно… Я всегда находил эту сцену особенно трогательной.

Лили сглотнула.

– Я никогда не думала об этой сцене в подобном ключе, – тихо ответила она.

Мистер Хакаби увидел, что ее чашка опустела, и осторожно налил ей дымящийся чай. Дрова потрескивали в камине, чай источал пряный, успокаивающий запах.

– Эта пьеса повествует об абсурдности человеческого существования. Может быть, кто-то считает иначе, но я думаю, что Шекспир хотел показать в ней неспособность выразить сложность человеческих чувств словами, – осторожно пояснил он, поставив чайник обратно на плиту.

Лили уставилась на него с изумлением, пытаясь осмыслить сказанное. Если даже Шекспиру было не по силам, то, возможно, ничего странного в том, что Лили всю жизнь страдала из-за невозможности выразить свои переживания словами?

– В конце концов, в любом случае, отец и дочь погибли, – сказала она. Концовка пьесы занимала все ее мысли последние несколько дней.

– Но они воссоединились! – Мистер Хакаби отпил глоток чая. – Лир понял, что Корделия всегда любила его. Удивительно видеть, как сильно она заботится о нем, несмотря на то, что он изгнал ее. В конце концов, их любовь друг к другу безгранична, несмотря ни на что, вам не кажется? – Он коротко улыбнулся. – И вы должны помнить, что это драма. Зрителей нужно было развлекать. Смерть и страдания были во всех театральных постановках в елизаветинские и якобинские времена. Шекспир и Марлоу славятся своими жестокими трагедиями. Не обязательно верить каждой сцене.

Он ободряюще подмигнул, и Лили с облегчением кивнула.

– Думаю, вы правы. – На мгновение она сделала паузу. – Я возвращаюсь, мистер Хакаби. – Он удивленно посмотрел на Лили. – Я еду домой. Мой отец нездоров.

– Болезнь настолько серьезна?

Лили кивнула. Внезапно на глаза навернулись слезы.

– Это сердце.

Мистер Хакаби цокнул языком.

– Сочувствую. Конечно, тогда вам необходимо поспешить. Уверен, что он будет счастлив увидеть вас вновь, спустя годы разлуки.

– Мне бы вашу уверенность. – Лили быстро вытерла лицо. – Вы ведь знаете, что мы не всегда сходились во мнениях.

– Как и Лир с Корделией. – Он снова подмигнул, и Лили невольно рассмеялась.

– О, но я буду так скучать по вам! – воскликнула она. – Что бы я делала без вас?

Мистер Хакаби моргнул, растроганный.

– Такая женщина, как вы, всегда справится. У вас есть все, что для этого необходимо: ясный разум, отвага и упрямство. С другой стороны… общение с вами – одно из немногих удовольствий, которые остались в жизни одинокого старика, – с грустью в голосе заключил он.