Буря на Эльбе

Но, повзрослев, Франц вернулся в реальный мир и занялся коммерцией. У него больше не оставалось времени на чтение. Франц начал относиться к книгам с легким презрением, считая их дамским отвлечением от скучных будней. Кроме того, чем старше Франц становился, тем больше чувствовал, что эти истории написаны не для него. Он не мог отождествлять себя с главными героями и от того еще больше чувствовал себя не таким, как все; в юности это ощущение «инаковости» держало его за горло. Иногда Франц думал, что, возможно, это связано с тем, что Лили всегда так любила книги. Относясь к книгам с презрительной усмешкой, он смог отделить себя от сестры. В глубине души Франц знал: неприязнь к Лили проистекает из того факта, что она – единственный нормальный ребенком в семье. У нее было все: ум, красота, образованность, любовь родителей… Она полностью соответствовала ожиданиям, которые общество возлагает на девушку их круга. Франц ненавидел ее за это. Почему он должен нести бремя, в то время как Лили жила, беззаботно смеясь и все получая на блюдечке с голубой каемочкой? И даже не ценила своего счастья. Неблагодарная девчонка.

Франц закипал от злости при мысли о том, что Лили сделала с семьей из-за своего эгоизма. Но они нашли решение. Франц нашел решение. Как и всегда. Он взял дело в свои руки, когда отец не смог. И как его отблагодарили? Никак!

Франц ожидал, что после того, как Лили отправится в Англию, тем самым избавив семью от проблем, родители воздадут ему должное. Признают, как мудро и продуманно он поступил. Признают, что он спас семью от общественного позора. Вместо этого родители презирали его.

Не открыто, конечно, но он все равно чувствовал. С самого первого дня. Родители винили Франца в том, что потеряли дочь. И Михеля – а ведь это Лили не смогла удержать язык за зубами! Однако во всем был виноват он. Хорошо еще, что они не знали о Китти…

Франц с досадой уставился на газетное объявление, которое все еще держал в руках. Он сделал то, что должен был. Только благодаря ему компания столько добилась, только благодаря ему смогли так быстро открыть «Калькуттский морской путь».

Он отбросил эти мысли в сторону и снова сосредоточился на газете, внимательно вчитываясь в каждое слово. Честно говоря, можно было обойтись и без рекламы – все равно никто не едет в Индию без причины, а те же немногие, кто ехали, знали куда обратиться. Но компания хотела показать гамбуржцам, что на них не экономит. Взгляд Франца задержался на последних двух словах, и губы дернулись. Он спас эту семью и продолжал ее спасать, жертвуя собой каждый день, причем не только на работе, но и дома. Он женился на женщине, которую ненавидел. Ради семьи, ради судоходной компании, ради бизнеса. Пришло время признать это.

– Еще можно внести изменения в объявления?

Мужчина напротив него, который все это время терпеливо ждал, вздрогнул.

– Это будет трудно, – начал было он, но под пронизывающим взглядом Франца опустил глаза и пошел на попятную. – Само собой разумеется! – Он кивнул и достал ручку, чтобы записать изменение.

– Для получения подробной информации свяжитесь с Ф. Карстеном, – продиктовал Франц.

Мужчина растерянно моргнул.

– О, я н-не знал… – запинаясь, произнес он. – Я думал, что ваш уважаемый отец…

Он осекся под испепеляющим взглядом Франца.

– Мой уважаемый отец, – язвительно сказал тот, передразнивая собеседника, – болен и в ближайшие дни не сможет работать.

– О, мне очень жаль. Передайте пожалуйста мои наилучшие пожелания!

Франц холодно кивнул.

– Эта информация конфиденциальна, – сказал он, и мужчина посмотрел на него почти со страхом.

– Выпишите чек и отправьте его на адрес компании.

– Конечно!

Выйдя на улицу, Франц сердито покачал головой. Заискивающие, лебезящие люди приводили его в ярость, и в какой-то момент ему захотелось пнуть этого нервного человечка. В последнее время Франц постоянно находился на грани нервного срыва. На днях мать отвела его в сторону и сказала, что Розвита жаловалась на семейные неурядицы. Его жене, видимо, нечем заняться, кроме как выставлять свои личные проблемы на всеобщее обозрение. Редко когда Франц бывал так зол, как после разговора с Олькертом о детях. В ту ночь Франц отбросил всякую осторожность и лицемерие и показал Розвите свое истинное лицо.

Можно подумать, у него нет проблем поважнее… С мрачным выражением лица он сел в пролетку, ожидающую у дома.

– В Довенфлит, – рявкнул он, и кучер тронулся.

– Осторожно! – Зильта наблюдала, как две медсестры усаживают Альфреда в инвалидное кресло, и вздрогнула, когда он тихо вскрикнул от боли.

Раны на ногах не полностью затянулись и причиняли ему больше мучений, чем можно было ожидать.

– Со мной все в порядке, дорогая, – отмахнулся Альфред, но Зильта видела, что это неправда.

– Тебе обязательно всегда упрямиться и делать вид, будто все хорошо?!

Альфред улыбнулся.

– Конечно, обязательно. Иначе ты будешь волноваться, – ответил он. – Кроме того, ты поступаешь так же.

Зильта неодобрительно нахмурилась, но потом погладила его по щеке.

– Хорошо. Пожалуйста, вывезите его в парк, ему нужен свежий воздух.