Буря перед бурей. История падения Римской республики

В день голосования Народное собрание избрало консулами Цинну и Октавия. Сулла сделал довольное лицо и назвал произошедшее высшим доказательством того, что враги оговаривали его, величая тираном. Разве деспот позволил бы избрать консулом такого человека, как Цинна? Нет, не позволил бы. Какие преступления ни совершил бы Сулла, он никогда не ставил перед собой цель добиться ничем не обузданной тиранической власти. По сути своей, он был консервативным республиканцем, и та власть, которую он приобретал за свою карьеру, всегда служила консервативной республиканской морали. По крайней мере так, как он сам себе это представлял.

Но, допустив избрание Цинны на высший государственный пост, Сулла все же приберег себе несколько уловок. Как человек, обязывавший консулов принести присягу перед вступлением в должность, он заставил их поклясться не препятствовать проводимым им политическим реформам. В присутствии огромной толпы новоявленные консулы дали искомую клятву и бросили на землю камень в знак своего согласия отправиться в изгнание в случае ее нарушения.

Уйдя с консульского поста, Сулла мог жить спокойно, зная, что до тех пор, пока он будет командовать армиями, никакие политические преследования ему не грозят. Дабы обеспечить такую же защиту своему другу и коллеге Помпею, Сулла пристроил его командовать римскими войсками в Аскуле. Помпей Страбон пребывал на посту тамошнего главнокомандующего вот уже три года и теперь, по окончании осады, для него пришло время передать дела другому. По настоянию Суллы сенат послал Помпея встать во главе армии Страбона. Это не только защитит его лично, но и даст Сулле надежную армию, расквартированную сразу за Апеннинами, если во время его пребывания на востоке в Риме возникнут неприятности. Но ни Помпею Страбону, ни его людям эта резкая смена командования совсем не понравилась. Через несколько дней после прибытия в лагерь, Помпея без лишних церемоний убили. Злодеев, повинных в этом, так и не нашли, но в качестве главного вдохновителя преступления, вполне естественно, заподозрили Страбона.

Убийство Помпея повергло Суллу в шок, и Рим вдруг показался ему далеко не безопасным. Доделывая в городе последние дела, он окружил себя плотным кольцом личной стражи. А через несколько дней отбыл к своим легионам в Капуе, где ему было гораздо спокойнее.

Чтобы нарушить клятву, Цинне, вступившему в должность консула в январе 87 г. до н. э., времени потребовалось совсем немного. При первой же возможности он снарядил одного из трибунов выдвинуть против Суллы обвинение в незаконном убийстве римских граждан. Тот сколько угодно мог ссылаться на сенатусконсульты, однако в отличие от Опимия в 121 г. до н. э. и Мария в 100-м, он в 88-м действовал отнюдь не по особому постановлению сената. Но поскольку власть трибуна не распространялась за пределы Рима, Сулла обвинения проигнорировал и продолжил формировать легионы, чтобы выступить на восток. Оставив один легион осаждать Нолу, остальные пять он двинул на юго-восток, к порту Брундизий (ныне Бриндизи), чтобы оттуда отплыть в Грецию.

Не в состоянии помешать Сулле покинуть Италию, Цинна растоптал последние остатки принесенной им священной клятвы. Стремясь заручиться широкой поддержкой италийцев, он объявил о намерении возобновить программу Сульпиция, предполагавшую их равномерное распределение между тридцать одной сельской трибой. Видя, что коллега так бесцеремонно нарушил обет, Октавий пришел в ужас и взялся сплачивать не только консервативное общественное мнение, но и вооруженные шайки.

С учетом того, что политические дебаты теперь неизменно решались на улице, обе стороны окружили себя многочисленными ордами грозных сторонников. Если Цинна призвал в свои ряды полчища италийцев, то Октавий мобилизовал городских плебеев, прекрасно понимавших, что стоит италийцам равномерно распределиться по трибам, как они тут же погребут их под собой раз и навсегда. В Риме плебс по численности превосходил италийцев, поэтому когда стороны схватились в бою, Цинне пришлось спасаться из города бегством. После чего Октавий убедил Народное собрание лишить Цинну не только консульского звания, но и гражданства. На его место палата назначила никому не известного Мерулу. Избрание этого человека отнюдь не было случайностью – Мерула входил в число служителей культа и в этом качестве практически не имел права участвовать в общественных делах. Октавию предстояло править Римом одному.