Буря слов

Эдмунд яростно сплюнул. Подобрал откинутый револьвер и поморщился от боли во всём теле. Подушечки пальцев легонько ощупали саднящее горло, прошлись по неглубоким кровавым отметинам. Эдмунд получше укутал горло шарфом, затем выдернул из кармана платок с вышитой монограммой и бережно перевязал раненое запястье. К этому времени Вайолет, что стала угрюмей прежнего, вернулась – и вперилась в него тяжёлым, как дубовый гроб, взглядом.

– Тот вампир… Твоих рук дело?

Эдмунд, предвидя вопрос, надменно вскинул подбородок.

– И что, если моих?

– Зачем?

Эдмунд хрипло расхохотался на всю пустынную набережную. Отсмеявшись, он шагнул к Вайолет вплотную и наклонился, чтобы выплюнуть слова прямо в лицо:

– Зачем? Престон, ты забыла, кого мы истребляем? Тварь заслужила это. К тому же, она успела убить человека. Не веришь – могу показать!

Проговорив это, Эдмунд стремительно отвернулся и, не дожидаясь ответа, пошёл прочь. Он знал, что Вайолет непременно за ним последует. Так и вышло.

Нельзя сказать, что Эдмунду хотелось что-то ей доказывать: плевать он на это хотел. Но у трупа оставался диск, который требовалось забрать. И Эдмунд заставлял себя держать осанку и шагать вперёд, хотя так и хотелось скрючиться от боли, что с каждым шагом наваливалась сильней.

А ведь стоило удару кола запоздать…

Эдмунд ощутил, как волоски на всём теле встали дыбом. Сжал, стиснул готовые заклацать зубы так, что заныли челюсти.

Сегодняшняя охота закончилась неудачей, зверь чуть не убил охотника. Охотника, который давно перестал быть зелёным новичком!.. На смену страха пришла ярость, и Эдмунд едва не зарычал. Осознание этого провала железными кулаками било по самолюбию.

И всё-таки сильнее всего Эдмунда корёжило от его спасительницы.

Глаза цвета голубого льда метнулись вправо, нехорошо прищурились, разглядывая идущую рядом…

Мужская одежда: штаны для верховой езды, заправленные в высоченные сапоги, бесформенная, на два размера больше, куртка из грубой свиной кожи. Давно немытые патлы цвета жирного чернозёма, скрученные в какой-то морской узел на затылке, и неизменная, серебряная заколка-игла. Бледное, словно пшеничный мякиш, лицо без единого намёка на пудру или румяна, извечный запашок пота и ни капли женственности – вот что представляла собой Вайолет Престон.

Казалось, она делает всё, чтобы отвадить от себя мужчин.

Что ж. Эдмунд позволил себе презрительную усмешку. Он знал, что было тому виной.

…Когда три года назад Мастер Крейг подобрал на улице зарёванную девчонку известного вида и сообщил, что намерен её обучать, Эдмунд испытал шок. Но ещё большим ударом стало то, что у девчонки и правда были задатки. Эта маленькая шлюха сумела выжить, обучиться и стать Подмастерьем в возрасте, когда сам Эдмунд ещё ходил Учеником. Мнилось, проглоти Эдмунд эти обстоятельства, им вполне можно было поладить: несмотря ни на что девчонка была на удивление хорошенькой – а Эдмунд страсть как любил женский пол. Однако большие успехи Вайолет, явная благосклонность Мастера Крейга, что не мог нарадоваться на нового члена Отряда, и целенаправленное, сознательное обезображивание ею себя, отвращали и злили Эдмунда. Поэтому вскоре маленький интерес пропал, сменившись открытой ненавистью.

Неубранный труп лежал на том же месте. Эдмунд присел, ухватился пальцами за серебро. Диск с чавканьем вышел из охладевшей плоти. Эдмунд перевернул тело на спину – и брезгливо поджал губы.

Ну конечно. Чего и следовало ожидать.

Прищуренный взгляд Охотника прошёлся по размалёванному, как у дешёвой куклы, лицу, спущенным дырявым чулкам. Скользнул по вырванному горлу – здесь нутро Эдмунда чуть сжалось – и сплошь кровавому, будто прикрытому алым шёлком, декольте.

Он встал, нацепив на лицо презрительную мину. Вайолет же, не говоря ни слова, медленно присела у трупа вместо него.

Дрожь по новой заплясала сумасшедшую джигу на спине, и Эдмунд, впившись горящими глазами в затылок девчонки, попытался выбить страх злостью. К тому же, язык так и чесался её подколоть. И Эдмунд от души сплюнул, угодив плевком на лодыжку трупа.

– Снова всего лишь потаскуха. Она вполне заслужила такую учас…

Договорить Эдмунд не успел. Вайолет распрямилась – быстрым, сильным движением давно стиснутой до предела пружины – и он отлетел назад, получив удар кулаком в лицо.

Хрустнули зубы, едко-солёный кровяной кисель мигом заполнил рот. Из горла вырвался утробный рык, в пальцах быстрее быстрого возникло оружие, и плевать Эдмунд хотел на то, что ненавистная сука уже успела нацелить в него дуло своего револьвера…

– Эдмунд!

Холодный голос ударил его, словно бичом. Охряно-красный подбородок дрогнул, рука чуть опустила оружие.

– Мастер…