Бурятские сказки

Глупый мангатхай послушался Колоноя: привязал он камень величиной с жеребенка спереди, другой — величиной с овцу — сзади и побрел по морю.

Дошел мангатхай до глубокого места и стал тонуть. Хотел было плыть, да камни мешают. Так и пошел глупый мангатхай ко дну. Так и не удалось ему съесть жирного Замая!

СТАРИК МОЛОНТОЙ

Давным-давно, говорят, жил на свете старик Молонтой: Вот оседлал он однажды своего сивого быка и поехал к Эрлен-хану. В дороге повстречался старику молодец Альбаша Хара, скакавший верхом на золотисто-рыжем коне.

— Здравствуй, старик Молонтой! Куда путь держишь? — спрашивает парень.

— Еду к хану Эрлену, хочу получить право на владение вселенной, — отвечает старик не моргнув глазом.

От такого ответа у молодца дух перехватило, позавидовал он Молонтою и говорит:

— А ведь я тоже еду к Эрлен-хану, тоже хочу получить право на владение вселенной. Состарившийся человек теряет цену, испорченное мясо не дает навару, сгнившие дрова дотлевают без пламени. Тебе, старик, одному не справиться с этим делом. Я же молод, силен, ловок. Возьми меня в помощники.

— Верные слова ты говоришь! — согласился старик. — Вдвоем нам будет и полегче, и повеселее. Поспешим к цели своих желаний.

— Не успеешь помешать мясо ягненка в котле, как мой скакун трижды обежит цветущую землю, четырежды — бескрайнюю степь, — похвалился Альбаша Хара.

— Да и мой бык не отстанет, — отвечает старик Молонтой.

— Как может твой облезлый бык равняться с моим скакуном! — возмутился Альбаша Хара. — Уймись, старик, и не произноси больше вздорных слов.

— А я говорю — не уступит в резвости и готов поспорить с тобой на любых условиях, — стоит на своем старик Молонтой.

— Я ставлю на кон своего скакуна! — разгорячился Альбаша Хара.

— А я своего любимого быка! — говорит Молонтой.

Ударили они по рукам. Тронул поводья своего коня молодец Альбаша Хара и помчался между небом и землей, подобно беркуту, обгоняя ветер, высекая искры из подвернувшихся под копыта горных вершин.

А старик Молонтой повернул своего быка головой на запад, в ту сторону, куда ускакал Альбаша Хара на золотисто-рыжем коне, и не спешит стронуться с места.

Вот вернулся молодец Альбаша Хара, объехав цветущую землю и бескрайние степи, а старик Молонтой все на том же месте стоит.

— Ты почему не пустил вскачь своего быка? — накинулся На старика Альбаша Хара.

— О чем ты говоришь?! — возмутился Молонтой. — Взгляни на бычью голову — раньше она была повернута на восток, а теперь — на запад. Я скакал впереди тебя, и мой бык уже успел отдышаться.

— Ты лжешь, старик, — говорит Альбаша Хара. — В дороге я видел большого светлого оленя, простреленного насквозь. Он истекал кровью у подножья горы Сумбэр. У желтого моря я видел серого волка, зализывающего раны. На границе степи и пустыни лев гнался за человеком. Видел ли это?

— Светлого оленя подстрелил я. Серого волка поднял на рога мой бык. А лев гнался за моим давнишним врагом, подстерегавшим меня на границе степи и пустыни. Не пытайся отодрать за уши безухого тарбагана, отдавай коня!

Делать нечего, отдал молодец своего коня. Сжалился Молонтой над проигравшим спор и взамен отдал своего быка.

— Владей, — говорит. — И помни доброту старика Молонтоя. Только у быка свои повадки. Когда сядешь на него верхом, он поначалу не стронется с места. Тогда ударь его между рогами железным молотом, и он полетит словно ветер, словно белка поскачет.

Сказав так, старик Молонтой вскочил на золотисто-рыжего коня и улетел, словно пущенная стрела, словно брошенный камень.

А молодец Альбаша Хара сел верхом на быка, ударил его тяжелым молотом по лбу так, что бык свалился замертво. Вздохнул молодец и отправился искать другие пути к овладенью вселенной.

ЖАГАР МЭШЭД ХАН

У Жагар Мэшэд хана голова была с курган, рот — с горный распадок, глаза — словно два котла, уши — словно потник по обе стороны седла. Имел хан шестьдесят четыре зуба. На его шелковом в клетку дэгэле блестело семьдесят четыре пуговицы. Было у Жагар Мэшэд хана три жены и сивый конь величиной с гору. Жил хан в довольстве.

Собрался однажды Жагар Мэшэд на охоту. Перед отъездом приходит к старшей ханше и говорит:

— Уезжаю поохотиться на три года. Что ты приготовишь к моему возвращению?

Отвечает старшая ханша:

— Сошью дэгэл с шестьюдесятью серебряными пуговицами.

Пошел он к средней ханше, то же самое спрашивает. Отвечает средняя ханша:

— Приготовлю нарядные унты с шестьюдесятью пятью застежками из серебра.

А младшая ханша вот что сказала:

— Рожу тебе сына с золотой грудью и серебряным задом.

Стал хан собираться в дорогу: пропел в честь своего коня благопожелание, как следует обуздал, изукрашенным да изогнутым седлом оседлал. Пятнадцать раз подпруги подтянул — вздрогнул конь величиной с гору, двадцать пять раз подтянул — изогнулся конь. Укрепил наездник шлею и нагрудный ремень. Сел на коня и пустился вскачь, только его и видели.

Проводив хана, стали жены меж собой совет держать, стали думать да гадать: как получше обещания свои исполнить.