Буридан

А Буридан и его спутники прибыли в деревушку Руль, более крупную, нежели Монмартр, и обладающую постоялым двором, которого, сколь убогим бы он ни был, вполне хватило для того, чтобы принять беглецов. Удостоверившись в том, что Мабель и Миртиль ни в чем не нуждаются, Буридан отправился в комнату, где поместили Страгильдо.

Итальянец уже пришел в себя. Испытав лишь легкий приступ удушья, он чувствовал себя сейчас достаточно бодрым и, не теряя головы, активно искал путь к побегу. Похоже, убивать его не собирались, иначе это давно уже было бы сделано. То было главное, и Страгильдо сказал себе, что не пройдет и суток, как он избавится от общества врагов. Буридан попытался его расспросить, но итальянец хранил мрачное молчание и не разжимал зубов, вот только, когда Буридан ткнул его пальцем в грудь, прислужник королевских хищников не смог сдержать инстинктивного движения руки, которая потянулась к камзолу.

— Там что-то есть, — заметил Буридан.

— Читаете мои мысли, — отвечал Бигорн и принялся обыскивать пленника.

Под жакетом, во внутреннем кожаном кармане, он обнаружил бумаги, которые тут же и развернул. Страгильдо брызгал слюной от ярости.

— Ого! — воскликнул Бигорн. — Королевская печать! Взгляните-ка, сеньор капитан.

Буридан жадно схватил два пергамента, подошел к факелу, что освещал эту сцену, пробежал их глазами, и вздрогнул от радости.

Быть может, читатель не забыл, что Страгильдо захватил с собой эти два документа, когда навсегда покинул свое жилище у загона со львами и подготовил побег, одновременно планируя и свое предательство.

Бумаги эти ему когда-то давным-давно передала Маргарита Бургундская.

И действительно: Страгильдо был больше чем обычный слуга, он был пособником королевы. У этого злодея была возможность входить всюду и в любое время суток, даже в одну из королевских тюрем, где он не раз тихо и спокойно помогал отойти в мир иной тем узникам, которые не должны были предстать перед судьей.

Дат на этих пергаментах не стояло, зато их украшали подпись Людовика и королевская печать.

На первом имелась такая запись:

«Сим приказываем нашим прево, шевалье, лучниках и сержантам патрулей во всем содействовать подателю сего по первому же его требованию».

На втором было написано вот что:

«Сим приказываем любому командиру поста любых парижских ворот пропускать подателя сего во всякий час дня или ночи; любому привратнику или коменданту любой из наших крепостей и тюрем впускать подателя сего во всякое время суток».

Прочтя эти два пергамента, Буридан вздрогнул от радости. Что он с ними сделает, он еще не знал, но с таким опасным оружием он мог позволить себе надеяться на многое, поэтому он аккуратно свернул бумаги и спрятал их под доспехи из буйволовой кожи.

Страгильдо сохранял показное равнодушие.

Он не шевелился, держал глаза закрытыми, но по быстрым спазмам, которые время от времени раздували вены на его висках, по тем судорогам, что пробегали по его лицу, несложно было догадаться, что сторож львов Его Величества испытывает чувство скорее ярости, нежели страха.

Буридан положил ему на плечо руку.

От этого прикосновения Страгильдо вздрогнул и открыл один глаз, который показался юноше пучиной ненависти.

— Это ты привел в Нельскую башню короля? — спросил Буридан.

Страгильдо закрыл глаз. Губы его оставались сжатыми. Буридан продолжал:

— Это ты навел жандармов Валуа на Ла-Куртий-о-Роз?

Страгильдо сохранил все то же непримиримое молчание.

— Это ты, — проговорил юноша, — указал Валуа прибежище моей невесты?

Все та же мрачная неподвижность.

— Это ты, — продолжал Буридан, — это ты зашил Филиппа и Готье д'Онэ в мешок, который сбросил затем с Нельской башни в Сену?

Нечто вроде улыбки пробежало по его бескровным губам Страгильдо. Гийом, Рике и Ланселот наблюдали за этой сценой с необъяснимым ужасом. Буридан говорил очень спокойным голосом, но было несложно догадаться, что это спокойствие не обещает бывшему приспешнику королевы ничего хорошего.

— Ты христианин? — спросил юноша после непродолжительного молчания.

И на сей раз Страгильдо не ответил, но все заметили, что он вздрогнул.

— Я не дал бы за его шкуру и полденье, — пробормотал Гийом.

— Ты молчишь, — сказал Буридан. — Что ж, дело твое. Вот только послушай, что я скажу, а там уж решай сам: если ты христианин, постарайся примириться с Богом; если когда-либо произносил какую-то молитву, постарайся ее вспомнить, так как я решительно настроен тебя убить. О, время у тебя еще есть! Твоя казнь состоится не здесь и не сейчас.

— Уф! — надул щеки Рике.

— Почему же не сейчас? — удивился Бигорн.

— Потому что у меня имеется на его счет одна идея, я тебе про нее уже рассказывал.

Бигорн сделал жест, который ясно показывал, что к идеям Буридана он питает глубокое недоверие. Страгильдо, в свою очередь, услышав, что он умрет еще не сейчас, улыбнулся многозначительной улыбкой, красноречиво свидетельствовавшей о его намерениях.

Буридан не обратил внимания ни на жест Бигорна, ни на улыбку Страгильдо и молча вышел из комнаты.