Буридан

— Послушай, — продолжал он уже вслух, — если я отведу тебя к королю, смерть тебе обеспечена — будь то на виселице или же от твоего собственного яда. Король молод и потому относится к деньгам с пренебрежением. Он охотно откажется от этого сокровища ради того, чтобы иметь возможность излить на тебя и всех твоих друзей или слуг Мариньи всю ту ненависть, которую он питал к своему министру. Тем не менее я хочу тебя спасти: во-первых, потому, что не считаю тебя пособником Мариньи, а во-вторых, потому, что, придя, со смертью Мариньи, к власти, я знаю, сколь бедна королевская казна, знаю, сколь полезными могут оказаться эти деньги для управления королевством. Если ты откроешь мне свою тайну, я прикажу вывести тебя из Парижа с десятью тысячами ливров вместо тех шести, которые ты просишь.

Тристан, казалось, задумался над этим предложением, и Валуа ждал ответа, весь дрожа.

— Вот только, — добавил он, — все это должно остаться строго между нами.

Во взгляде Тристана блеснул и тотчас же погас огонек.

— Ну же, — промолвил Валуа, — ты должен решить все сейчас же.

— Простите меня, монсеньор, — заметил Тристан, — но то, что вы говорите, очень серьезно. Раз уж мой хозяин умер, было бы естественным, если бы я вернул королю Франции то золото, которое было собрано во Французском королевстве. Но вы, монсеньор, вы — не король.

Валуа подошел к Тристану, положил руку ему на плечо и сказал:

— Что ж, ты верный слуга. Но не волнуйся, я не собираюсь оставлять это золото себе. Даже твой хозяин, который попил немало моей крови, признавал мою порядочность.

— Это правда! — пробормотал Тристан.

— Вот видишь! — обрадовался Валуа. — Решайся же.

— Есть еще одна проблема, монсеньор. Общайся я с королем, я был бы уверен в своей безопасности. За исключением того случая, что наш сир допустил бы мою смерть, что представляется мне маловероятным, поскольку речь идет о весьма значительной сумме. За исключением этого случая, повторюсь, королевское слово гарантировало бы мне жизнь и мою часть этого состояния. Но вы.

— Чего ты боишься? — прорычал Валуа. — Разве не видишь, что в моих собственных интересах держать данное слово? Безумец! Неужели не понимаешь, что, отведи я тебя к королю, у тебя бы были все шансы умереть?..

— Вот если, монсеньор, вы бы поклялись на распятии.

Валуа огляделся и, так как нигде не увидел распятия, вытащил из ножен свою тяжелую шпагу и продемонстрировал Тристану ее эфес.

— Вот крест, — сказал он. — Клянусь тебе моей душой, что ты будешь выведен из Парижа целым и невредимым, с полученными от меня десятью тысячами ливров.

— Хорошо, монсеньор, я вам верю. Приходите этим вечером к подножию Большой башни Лувра, и я отведу вас к сокровищу. Но вы сами сказали: это все должно остаться строго между нами. Так что приходите один, или, по крайней мере, с небольшим эскортом.

— Нет-нет, — живо произнес Валуа. — Я буду один. Только ты тоже будь один. А теперь, где и когда ты хочешь покинуть Париж?

— Когда? Как можно скорее. Завтра утром, с рассветом. Где? Я намереваюсь направиться в Орлеан, так что хотел бы выйти через Бурдельские ворота.

— Хорошо, — сказал Валуа. — Вечером, в десять часов, я буду у подножия Большой башни Лувра. Завтра утром, в шесть часов, один из моих людей будет ждать тебе за Бурдельскими воротами с конем, которого я тебе дарю, и обещанными десятью тысячами ливров. А теперь ступай.

Тристан поклонился и спокойно удалился.

Не успел он покинуть Тампль, как Валуа вызвал своего капитана стражи и сказал ему:

— Вечером я ухожу по делам. Мне нужны четверо надежных людей, которые будут следовать за мной на расстоянии и приблизятся, лишь если я крикну или свистну. Завтра утром, с открытием дверей, поместите на участках зеленщиков, которые располагаются сразу за Бурдельскими воротами, двоих молодцов из числа наиболее решительных. Человек, который вышел отсюда, вы его знаете?

— Тристан, верный слуга проклятого Мариньи.

— Прекрасно. Так вот: ваши двое должны будут избавить меня от этого человека. Полагаю, достаточно будет одного удара кинжалом, но, для большей уверенности, прежде чем возвращаться сюда, пусть закопают тело. Скажете им, что в случае успеха получат двадцать ливров, оплошают — отправятся на виселицу. Ступайте.

Наступил вечер. Незадолго до условленного часа Валуа вышел из Тампля и направился к Лувру, сопровождаемый следовавшими на некотором расстоянии и готовыми вмешаться по первому же сигналу стражниками. Он обогнул старую крепость, сказав себе: «Вскоре я поселюсь здесь на правах полновластного хозяина». Сердце его стучало так, что, казалось, еще немного, и выскочит из груди.

У подножия Большой башни граф обнаружил ожидавшего его Тристана. Валуа вздрогнул. На какое-то мгновение он было решил, что слуга Мариньи на эту встречу не явится. Быстрым взглядом граф убедился в том, что Тристан был действительно один. Смутные опасения относительно того, что все эти рассказы об огромном состоянии могут оказаться ловушкой, рассеялись.

— Где это? — коротко спросил граф.

— Следуйте за мной, монсеньор, — сказал Тристан, спускаясь к воде.