Буридан

— Ничего мы не увидим. Они уважительно скажут королю, что не знают, чего король от них хочет, скажут и будут стоять на своем. И как король сможет уличить их во лжи?.. У короля нет никаких доказательств. Этот король окажется между двумя сеньорами, которые дадут слово шевалье, что не понимают ничего из того, о чем он им твердит — это с одной стороны, и несчастным, жалким шутом, вроде меня, который ничего не знает, но может все для короля выяснять — это с другой!.. И король колебаться не станет: он поверит слову двух сеньоров, которые сожрут бедного Ланселота и даже не подавятся! Так и кончится для меня жизнь всего лишь за то, что я хотел преданно служить своему хозяину, своему королю! Ио! Иа!.. Ах, бедный я, бедный!

— Да, ты прав, — проговорил король. — Но, Бога ради, прекрати этот ослиный рев, который здесь совершенно неуместен!

— Хорошо, — сказал Ланселот, вновь становясь крайне серьезным, и добавил с преисполненным достоинства видом, который весьма поразил короля: — Сир, я всего лишь покорнейший ваш слуга, находящийся здесь по вашей милости исключительно для того, чтобы развлекать и забавлять своего короля, но, сир, под шероховатой кожурой может скрываться хороший плод. Если мой король удостоит меня своим августейшим взором, наградит самой малой толикой своего доверия, то, клянусь Иисусом, я добуду ему то, что он так жаждет узнать, то, чего сам я сказать ему не смогу даже под страхом колесования — потому что не знаю, но что знают и могут сказать ему другие. А для этого, сир, что нужно?.. Действовать хитростью и лукавством!.. А! Я знаю, эти слова режут вам слух. Но те, что, служа своему хозяину, предают и изменяют, заслуживают того, чтобы быть побитыми их же оружием. Это единственный способ победить их. На хитрость следует отвечать хитростью.

Король был удивлен тем более, что эти слова и спокойные и достойные манеры странным образом контрастировали с теми повадками, которые были свойственны его шуту до сих пор.

Что произошло потом? Какой разговор состоялся между королем и шутом? Какие решения были приняты?

Об этом мы, без сомнения, скоро узнаем.

III. ПОБЕГ СИМОНА И ЖИЙОНЫ

Нам ненадолго нужно вернуться к тем двум нашим героям, коих мы оставили в незавидном положении и чьи дела и поступки требуют нашего внимания. Мы хотим поговорить о наперснике графа де Валуа Симоне Маленгре и его достойной спутнице Жийоне.

Решив на время покинуть Двор чудес, чтобы направиться на поиски Филиппа, Ланселот Бигорн предвидел, что отсутствие может затянуться, а потому поручил одному из бродяг, на которого вполне мог рассчитывать, следить за сей милой парочкой и ежедневно приносить необходимое пропитание. Бетюнец отнюдь не намеревался морить своих пленников голодом.

Но увы, тюремщик-коммивояжер оказался в числе тех, что пали во время штурма баррикады на улице Святого Спасителя. Не исключено, что Бигорн даже видел его труп, но Ланселот был настолько поглощен более интересными делами и людьми, что Симон и Жийона напрочь вылетели у него из головы…

К тому моменту, когда мы к ним возвращаемся, то есть примерно через сорок восемь часов после ухода Ланселота Бигорна, эти двое так и не увидели ни одного человеческого лица и — что гораздо ужаснее — не получили ни малейшего кусочка хлеба, ни единой капли воды, чтобы подкрепиться или промочить горло.

Так что мы находим эту занятную парочку умирающей от голода и жажды и, к тому же, до смерти напуганной непонятными шумами, коими наполнила их уши битва. Первые часы, что последовали за сражением, протекли, однако, в относительном спокойствии.

Но когда резь в желудке дала им понять, что время обеда давно уже прошло, они начали беспокоиться.

— Ну и дела, — проворчал Симон, — неужто этот чертов Бигорн вознамерился посадить нас на диету?

Жийона пренебрежительно пожала плечами.

— Невелика беда будет, если немного и попостишься!

— Ты забываешь, Жийона, — отвечал Симон с несвойственной ему теплотой, — что мы находимся в одинаковых условиях, и что если я буду приговорен к посту, то и тебя будет ждать та же участь.

— Во-первых, это же не факт, — отвечала старуха еще более язвительно, — и потом, мне многого и не надо.

— Пусть так, но это немногое еще нужно получить, — заметил Симон не без логики.

— Получу, — огрызнулась Жийона, но с некоторой тревогой подумала: «А что, если моя судьба действительно связана с судьбой этого проклятого Симона? После того как мы едва не умерли вместе в темницах особняка Валуа, неужто мы теперь сдохнем с голоду здесь? Уж не венчала ли нас на самом деле смерть?»

Если Жийона, выгоды ради, и прощала или делала вид, что прощает Симона Маленгра за то, что тот, при известных читателю обстоятельствах, выкачал из нее все экю, она все равно этого не забывала и имела на него зуб, вследствие чего так открыто радовалась страданиям своего компаньона, даже несмотря на собственное плачевное положение.

— Что ж, посмотрим, — лаконично отвечал Симон, заканчивая тем самым разговор.

Время шло — медленно, неторопливо, — но никто не приходил.

Жийона начала беспокоиться всерьез.