Буржуазия и царизм в первой русской революции

Разработанные Советом основания новой избирательной системы были одобрены на II съезде уполномоченных дворянских обществ (14–18 ноября 1906 г.) и несомненно оказали воздействие на правительство. Столыпин приблизительно в это время (конец октября) заявил в Совете министров о необходимости готовиться к пересмотру закона о выборах по непосредственному усмотрению царя, т. е. в прямое нарушение им же изданного закона. Правда, Столыпин сделал оговорку, что «смотрит на пересмотр избирательного закона как на самую печальную необходимость, которую можно допустить только в самом крайнем случае, и надеется даже, что этого не случится» ²³⁴.

После зурабовского инцидента царь предложил Совету министров обсудить вопрос, распускать или нет Думу по этому поводу. За роспуск Думы высказался один Шванебах. Никто из других министров к его мнению не присоединился. Кн. Б. А. Васильчиков, А. П. Извольский и Д. А. Философов ещё возлагали надежды на возможность образования «работоспособного» центра, на который правительство могло бы опираться. Коковцов заявил, что «о роспуске в настоящий момент нельзя и говорить по той причине, что мы к роспуску не подготовлены». Совет единогласно вынес решение о нероспуске Думы ²³⁵.

Но тут Столыпин заявил, что, собственно, план роспуска Думы у него был уже готов с первого дня думской сессии и что Крыжановский выработал три схемы избирательного закона. Решить, на какой из них остановиться, — это дело двух вечеров. С конца апреля Столыпин стал устраивать «конспиративные» заседания Совета министров для обсуждения вариантов избирательного закона, подготовленных Крыжановским. Было признано, что роспуск Думы с провозглашением нового избирательного закона есть государственный переворот, но что иначе нет возможности выйти из заколдованного круга, созданного нелепым законом гр. Витте. Но по вопросу о порядке издания закона голоса разделились. Коковцов и Шванебах высказались за то, чтобы в указе о роспуске Думы был лишь определён срок её созыва (в январе — феврале 1908 г.) и было бы объяснено, что выборы будут проведены по закону, который Государственный совет представит на утверждение царя. Братья Извольские предлагали объявить о роспуске, ничего не говоря об изменении избирательного закона. Затем, смотря по общественному настроению, издать новый закон или оставаться при старом. Щегловитов считал необходимым III Думу созвать по старому закону ²³⁶. Все остальные министры примкнули к мнению Столыпина о том, что издание нового выборного закона должно быть произведено царским манифестом без предварительного обсуждения в Земском соборе[68] или Государственном совете «ввиду невозможности ввергать страну в волнение при второй комбинации или в риск Учредительного собрания при первой. Всякое колебание и коллегиальное обсуждение судеб страны перед лицом страны в революционное время чревато опасностями» ²³⁷.

Вместе с тем со стороны Столыпина явственно обнаружилось стремление ограничить суждения на заседаниях Совета министров принятием одной из трёх избирательных схем. У Шванебаха создалось впечатление, что «момент роспуска Думы отошёл вдаль, ибо разговоры всё опять сбивались на возможность образования работоспособного центра, на какие-то совещания с вожаками кадетов, на утверждение бюджета, на меры предосторожности при летнем ваканте Думы. Столыпин опять пожал сомнительные парламентские лавры своею речью по аграрному вопросу и, видимо, прислушивался к пению кадетских сирен. Меня коробила та бесцеремонность, с которою всякие Челноковы, Струве и Гессены вызывали Столыпина к телефону, и мне всё более и более представлялось, что нужен будет какой-нибудь из ряда выходящий скандал, дабы его вынудить расклещиться с Думою» ²³⁸.