Буржуазия и царизм в первой русской революции

Между тем в действительности Столыпин вёл двойную игру. Своей программной речью по аграрному вопросу он пытался перебросить мостик в сторону кадетской аграрной программы. Но в то же время он боялся лишиться доверия царя и дворцовой клики, которые торопили его покончить с Думой[69]. В поисках предлога для роспуска Думы Столыпин поручил начальнику петербургской охранки А. В. Герасимову найти «документы», уличающие социал-демократическую фракцию в заговоре против существующего государственного строя. Герасимов при помощи провокаторов Б. Б. Бродского и Е. Н. Шорниковой сфабриковал «наказ» на имя членов социал-демократической фракции, составленный якобы социал-демократическими военной и боевой организациями Петербурга, в котором излагался план государственного переворота с целью установления в России демократической республики. 5 мая депутация солдат явилась на квартиру социал-демократического депутата И. П. Озола и вручила ему эту фальшивку. Вслед за тем в квартиру Озола был введён наряд полиции, который произвёл обыск и арестовал находившихся в квартире лиц, за исключением «неприкосновенных» депутатов Государственной думы ²³⁹. Отвечая на запрос по этому поводу в Думе, Столыпин заявил, что полицейской и следственной властью «обнаружено отношение квартиры депутата Озола к военно-революционной организации, поставившей своей целью вызвать восстание в войсках» ²⁴⁰. Это провокационное обвинение явилось затем основанием предъявить Думе требование о выдаче суду всей социал-демократической фракции. Таким образом, Столыпин стал бесповоротно на путь роспуска Думы.

Кроме возросшего давления из придворных сфер на решение Столыпина распустить Думу повлиял и очевидный провал всех попыток кадетов склонить крестьянских депутатов на путь примирения с аграрным законодательством по ст. 87. Позиция трудовиков в вопросе об осуждении революционных убийств[70], голосование против контингента новобранцев, наконец, внесение перед окончанием аграрных прений формулы с требованием принудительного отчуждения — всё это показало, что тактика «бережения» Думы стала чисто кадетской. Официальная «Россия» и «Новое время» начали доказывать, что расчёты на «посредничество» кадетского центра не оправдались, так как кадеты не имеют никакого «нравственного авторитета» среди левых, «народные желания» не совпадают с тактикой кадетов и последние не в состоянии примирить крестьян с помещиками. Поэтому соглашение с кадетами бесполезно. Ленин подчёркивал, что объективные противоречия русской революции «оказались настолько глубоки, что кадетского мостика через пропасть перебросить оказалось невозможно»²⁴¹. Это предрешило судьбу Думы.

Вопрос о новом избирательном законе был обсуждён окончательно на трёх заседаниях Совета министров в последних числах мая с привлечением членов Государственного совета М. Г. Акимова, И. Л. Горемыкина, А. С. Ермолова и А. Г. Булыгина. За предложение Коковцова — Шванебаха о порядке издания закона определённо высказался один только Горемыкин. Остальные участники заседания остановились на формуле Столыпина. Затем были рассмотрены три варианта изменений положения о выборах, составленные Крыжановским[71]. Один исходил из начала раздельности выборов, проведённого снизу доверху и предрешавшего количество членов Думы от каждого разряда населения. Второй был основан на существующей системе, но с таким перераспределением количества выборщиков между отдельными разрядами избирателей, которое обеспечивало преобладание, а следовательно, и контроль над выборами помещиков. Наконец, третий намечал выборы членов Думы земскими собраниями и городскими думами. Последний проект был устранён «с порога». Совет министров пришёл к заключению, что первые выборы по этой системе и могли, пожалуй, оказаться консервативными, потому что теперь все земства поправели. Но земства могут и полеветь, и тогда при тесной связи их с Думой очень трудно будет её распустить. Было решено остановиться на второй схеме, названной кем-то «бесстыжей», так как в ней слишком откровенно проявлялась тенденция пропустить выборы через фильтр крупного землевладения ²⁴². Таким образом все приготовления «отвратительной оргии» были завершены.

1 июня Столыпин потребовал отстранения от участия в заседаниях Думы 55 социал-демократических депутатов и немедленного лишения 16 из них депутатской неприкосновенности ввиду привлечения к суду по обвинению в подготовке «военного заговора» против существующего государственного строя. Головин не допустил прений по существу вопроса, и требование правительства было передано в специальную комиссию, которая должна была сделать доклад Думе через 24 часа.

На заседании парламентской фракции кадетов 2 июня подавляющее большинство членов фракции полагало, что «нельзя прикрывать грехи c.-д.», что «законодатели не могут быть заговорщиками» и что виновных надо выдать ²⁴³.