Предположим, что хлопчатобумажная текстильная промышленность сократилась вдвое в результате исключения из зарубежных рынках. (Это несколько сомнительный контрфакт, поскольку в XVIII веке Манчестер в любом случае был лучшим местом в Европе для производства хлопчатобумажных тканей. Он зарабатывал, если говорить языком экономистов, "ренту", то есть был самым низкозатратным местом для решения этой задачи.
Таблица 2. Грубые аппроксимации изменения производительности труда по
Сектор Великобритания, 1780-1860 (годовой %)
Стоимость выпуска продукцииВклад в производительность, деленный на национальный рост
Отраслевой ростПроизводительность
Хлопок1 .90 .0700 .1330
Worsteds1.30 . 0350.0455
Woolens0.60 . 0350.0210
Железо0 .90 .0200 .0180
Каналы и железные дороги1 .30 .0700 .0910
Shipping0. 050. 060.0300
Agriculture0.70 . 2700.1900
Все остальные подразумевали [0.02] .8500 .0200 в качестве остатка
ИТОГО (от1 . 410.5485 Crafts/Harley)
Поэтому следует предположить, что меркантилизм принял бы форму не только обложения Манчестера французскими или голландскими тарифами, но и частичного прекращения его деятельности без всякой выгоды для кого-либо - хотя, конечно, это был бы не первый и не последний случай проведения такой иррациональной политики). Таким образом, в 1780-1860 гг. доля хлопка в национальном доходе составила бы 3,5% вместо фактических 7%. Эти 3,5% ресурсов должны были бы найти другое применение. Предположим, что высвободившиеся ресурсы, используемые сейчас в ремонте дорог, производстве шелка и т.д., изменили бы производительность труда на 0,5% в год (на низком пределе имеющихся возможностей), а не на 1,9%, как это произошло в хлопковой промышленности. Хлопчатобумажная промышленность в реальности, 1,9 процента в мире способствовали росту национального дохода на большую величину - (0,07) - (1,9 процента) = 0,133 процента в год. На долю этого гиганта пришлось около 24% от консервативно оцененного прироста дохода на человека в 1780-1860 гг. в размере около 0,55% в год. (Аргументация сфокусирована на классическом периоде промышленной революции, что является еще одним источником предубеждения в пользу гипотезы, поскольку порядок величин, которые необходимо объяснить вплоть до настоящего времени, гораздо больше, а торговля как двигатель, соответственно, менее правдоподобна).
Теперь мы можем рассчитать контрфакт. При гипотетическом прекращении торговли на полпути (не забывая при этом, что значительная часть текстиля потреблялась на родине, и еще больше будет потребляться, если продукция будет вынуждена оставаться на родине) можно привести, так сказать, механический "статико-динамический" аргумент, который выглядит следующим образом. Пересмотр моей таблицы в Харли предполагает, что изменение производительности труда в нехлопковом секторе может быть рассчитано из (1,41 - .07) - (подразумеваемое остаточное изменение производительности труда вне хлопка) = (0,55 - 0,13). То есть подразумеваемый остаток изменения производительности вне хлопчатника составляет 0,42/1,34, или 0,313% в год (я сохраняю более значимые цифры, чтобы избежать ошибок округления). Таким образом, в гипотетическом случае повторное использование ресурсов даст вклад (0,035) - (1,9%) + (0,035) - (0,313%) = 0,077 процентных пункта в год. О снижении изменения производительности труда в стране можно судить по разнице между фактическими 0,133% в год, приходящимися на хлопок, и гипотетическими 0,077% в год, приходящимися на хлопковую отрасль и те отрасли, в которые будут направлены ее ресурсы. Разница составляет примерно 0,056 процентного пункта в год в темпах изменения производительности труда в стране, т.е. падение с 0,550% в год до 0,494% в год. За восемьдесят лет 1780-1860 гг. такое отставание от месячного процента составит всего лишь 5% или около того изменения национальной производительности труда. Не забывайте, что речь идет об удвоении национального дохода с 1780 по 1860 год.