Буржуазное достоинство: Почему экономика не может объяснить современный мир

Можно сократить изменение производительности в хлопководстве, чтобы учесть предполагаемый эффект масштаба в хлопководстве, и прийти примерно к тому же результату. Никто не доказал, что такая экономия на масштабе действительно важна (хотя в воображении экономистов она важна), или что экономия или неэкономия на масштабе в других отраслях не аннулирует чистый выигрыш. Мы отдаем все преимущества "динамическому" аргументу в пользу торговли. Предположим, что изменение производительности за счет эффекта масштаба составило половину от княжеских 1,9% в хлопке, или 0,945% в год. Теперь расчеты выглядят так: (0,035) - (0,945%) + (,035) - (0,313%), или 0,0440 процентных пункта в год (как против 0,077 без учета потери "эффекта масштаба"). Изменение национальной производительности труда, связанное с хлопком, падает с 0,133% в год до 0,0440 в год, т.е. на 0,089 в год. Таким образом, рост национальной производительности труда в гипотетическом мире снизится за счет этого показателя с 0,55 до 0,461% в год. Разница в уровне производительности труда в 1860 г. опять-таки невелика - всего 8% изменения производительности и еще меньший процент национального дохода.

Заметим, что к такому результату вынуждает повсеместный характер изменения производительности труда (даже при неправдоподобном расчете Крафтса-Харли о нулевом изменении производительности труда вне отраслей, которые я выбрал в 1981 году в качестве ведущих). Ресурсы, вытесненные из хлопка, не просто исчезают. Они перемещаются. Их перемещение не приводит к падению национального дохода, равному тому, что они зарабатывали на хлопке, как предполагают неэкономисты. Ресурсы ла-бора и капитала направляются в другие отрасли, хотя и с меньшим изменением производительности, чем у удивительного хлопчатобумажного текстиля. Поскольку хлопок был не единственной отраслью, в которой менялась производительность даже в классический период ранней промышленной революции, на чем настаивают историки экономики Питер Темин, Джон Клэпхэм и я, а историки технологии, такие как Маргарет Джейкоб и Джоэл Мокир, подробно аргументируют свое предположение, то воображаемый сдвиг не является гибельным для прогресса.5 Динамический эффект звучит многообещающе. Однако в количественном отношении хлопчатобумажная текстильная промышленность, которая контрфактически стала меньше (если бы внешняя торговля сократилась), не убивает рост. Это еще одно популярное объяснение, которое не очень-то работает.

Далее, "динамический" аргумент имеет серьезную проблему в качестве универсальной интеллектуальной стратегии. Если кто-то утверждает, что внешняя торговля сделала возможной, скажем, экономию на масштабах производства хлопчатобумажного текстиля или услуг по перевозке грузов, он обязан объяснить своим читателям (как я уже дважды говорил: я хотел бы, чтобы вы обратили на это внимание), почему выигрыш на качелях не был потерян на каруселях. Почему отрасли, ставшие менее крупными в результате значительного расширения британской внешней торговли, не оказываются в минусе? Внутренние дороги в Шропшире и латунные литейные заводы в Большом Лондоне, не построенные из-за растущей специализации Британии на производстве хлопчатобумажного текстиля в Ланкашире, сами по себе могли иметь экономию от масштаба, которая не была использована. (Этот аргумент применим и к более позднему периоду британской истории - к беспокойству по поводу "чрезмерной" специализации Великобритании в области иностранных инвестиций, страхования и судоходства).