Буржуазное достоинство: Почему экономика не может объяснить современный мир

Можно доказать, как утверждали А.К. Пигу и вслед за ним Пол Самуэльсон, что государственное вмешательство для устранения внешних эффектов улучшит показатели экономики, если это вмешательство будет осуществляться идеальными и незаинтересованными социальными инженерами, возможно, шведами.10 Но в реальном мире вмешательство реальных государств - американских, польских, южноазиатских - обычно не улучшало показатели. Управление экономикой под диктатом политического давления или силой антибуржуазной идеологии обычно не приводило к решениям, наилучшим для экономического роста и доходов бедных слоев населения. Так, Советский Союз поддерживал антибуржуазную идеологию, уморив в качестве первого шага голодом около шести миллионов мелкобуржуазных крестьян на Украине, и сохранил бедность большинства советских граждан.

В статье Норта и Вайнгаста 1989 г. восхваляется способность английского, а затем британского государства финансировать войны после 1689 года. Они считают, что это хорошо (только, предположительно, с точки зрения французов и индийцев). Но fiнансирование войн - это не то же самое, более того, это скорее противоположность "надежному заключению контрактов во времени и пространстве", которое Норт и Вайнгаст ана-логично приписывают Финансовой революции. Спросите британских инвесторов, испытывающих неудобства из-за непредвиденного начала и прекращения длительной борьбы Великобритании с Францией в XVIII веке, с 1689 по 1815 год, чувствовали ли они себя уверенно при заключении контрактов. По оценкам Патрика О'Брайена, доля национального дохода Британии, направляемая на военные нужды, колебалась то вверх, то вниз, от минимума в 2% в пятилетие, начинающееся в 1685 г. (при несчастных, экспроприирующих Стюартах), до поразительного максимума в 17,6% в последние пять лет Американской революции (против 3.6, когда был заключен мир с французами в течение пяти лет, начиная с 1770 г.; показатель Американской революции выше даже 14,1% за последние пять лет Наполеоновских войн).12 Процентные ставки, соответственно, скакали вверх и вниз, как и страховые ставки на морские перевозки, и спрос на военно-морские товары. Некоторые виды безопасности.

Норт и Вайнгаст могли бы утверждать (как и некоторые другие люди, щедро читающие их работы), что создание глубокого рынка капитала путем выпуска государственных облигаций привело к снижению процентной ставки, что свидетельствует о росте доверия инвесторов к институтам рынка капитала. Нет, это маловероятно: это свидетельствует, повторяю, о росте уверенности в том, что британское казначейство выполнит свои обязательства по выплате процентов.

Историк Джонатан Израэль объясняет низкие процентные ставки в Голландии "эффективностью и тщательностью голландского федерального государства... ведь низкие процентные ставки - это не только выражение изобилия денег, но и отсутствие риска при кредитовании". Но низкие процентные ставки в частных коммерческих сделках не обусловлены низкими процентными ставками по государственному долгу. Отсутствие риска" обусловлено надежным обязательством голландского (а затем и британского) правительства погасить свои облигации, выпущенные для целей войны, или, во всяком случае, продолжать обслуживать их вечно. Если бы Европа предоставляла средства совершенно эластично по отношению к процентным ставкам с заданной премией за риск какой-либо одной части европейского рынка, например, частным голландским проектам или Генеральным штатам, то введение меньшего риска при кредитовании Генеральных штатов не оказало бы никакого влияния на процентные ставки по частным проектам. Именно это и означает "идеально эластичное предложение": процентная ставка задана. Правительство будет платить меньше, чем раньше, потому что качество его обещаний улучшилось. Качество частных обещаний не изменилось бы, и поэтому частные заемщики продолжали бы платить по той же ставке, что и раньше. Но если бы, с другой стороны, Европа предоставляла средства совершенно неэластично, т.е. если бы существовал некий фиксированный фонд, который можно было бы инвестировать в голландские частные проекты или в долг Генеральных штатов, то, очевидно, что теперь более выгодные займы Генеральным штатам отвлекали бы средства из частных проектов, повышая процентную ставку, с которой сталкивались частные проекты. Таким образом, диапазон возможных последствий более честного, буржуазного поведения правительства для других, частных процентных ставок - от отсутствия эффекта до отрицательного. Он никогда не бывает положительным. Снижение голландских, а затем и британских процентных ставок на актив, имеющий значение для экономического роста, - частные облигации - следует объяснять изобилием заемных средств ("денег"), а не новыми обязательствами правительства по выплате своих долгов, которые действовали в обратном направлении, если вообще действовали.